Костяное веретено (Веддер) - страница 144

Шейн закрыла глаза, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь, но чувствовала, что образы уже расплываются. Остался лишь алый проблеск и тоска от потери чего-то очень близкого.

Наемница не понимала, когда успела так влюбиться, но ничего не могла с собой поделать. Ни разу прежде Шейн не ощущала такого притяжения, даже с Карой. Те отношения были захватывающими, милыми и многообещающими. Любовь к Рэд напоминала водоворот – могучий, неумолимый, который уже утягивал Шейн на дно.

Но даже если ей суждено утонуть, сопротивляться она не собиралась.

Танец слишком быстро закончился. Пары отвесили последние поклоны, музыканты встали под гром аплодисментов. Часы где-то били полночь.

– Спасибо за танец. – Рэд подняла голову и невесомо поцеловала Шейн в уголок губ. – Не ходи за мной.

К тому времени, как наемница открыла глаза, ведьма уже исчезла на темной лестнице, а Шейн так и стояла на балконе с пылающим в груди сердцем.

Кара никогда не отвергала ее, но и не любила. Рэд, похоже, испытывала к Шейн какие-то чувства, но все равно их отрицала. Наемница коснулась губ, что до сих пор горели от поцелуя.

Не вздумай в меня влюбляться.

– Слишком поздно, – пробормотала Шейн, глядя на угасающие люстры.

Шиповник прошел через потемневшую комнату. Лишь свечи всколыхнулись ему вслед.

Он остановился возле увенчанной завитками кровати с шелковыми простынями и пуховыми подушками и посмотрел на спящее лицо Арманда Беллисия.

Принц и сам не знал, что здесь делает. Было бы разумнее вернуться к Фи или в свою белую башню, уснуть и восстановить магию. Шиповник ночь напролет безрассудно расходовал свою силу и снова оказался почти на грани истощения. Однако не мог остановиться, и причина лежала в этой роскошной постели.

Какой бы умной ни была Фи, кое-что в этом человеке она просто не могла увидеть, а вот принц догадался обо всем, едва глянув на Арманда Беллисия и на то, как он следил за Фи на балу. Аристократ из кожи вон лез, бросал на нее взгляды через всю комнату, пытался заманить ее, уговорить, даже оскорбить, лишь бы она обратила на него внимание. Каждый жест, холодное слово и жестокая улыбка служили только одной цели – вернуть Фи в свои объятия. Она лишится всего, а Арманд получит ее любовь. Фи будет носить то, что он выбрал, подчиняться его прихотям. Но вышло не так, как хотел Арманд.

Шиповник очень на это надеялся. Ему прежде не доводилось изображать благородного рыцаря, но именно им он себя чувствовал, когда взял Фи за руку и закружил в танце. Не потому, что спас от Арманда, – герцогский сын больше ничего не значил. Шиповник смог заставить Фи улыбнуться – даже рассмеяться.