Там, в остро пахнувшем отделе посылок, какой-то носильщик устанавливал одну на другую клетки с курами.
– Простите, мне надо в Порткеррис. Такси туда ходит?
Носильщик медленно и безнадежно покачал головой и вдруг слегка просветлел лицом:
– Есть автобус. Ходит каждый час. – Он взглянул на медленно тикающие часы, расположенные высоко на стене. – Но на автобус вы уже опоздали. Придется подождать.
– Разве нельзя заказать такси по телефону?
– В это время года заказов не принимают.
Я дала соскользнуть на пол своему тяжеленному рюкзаку, и мы с носильщиком уставились друг на друга, оба придавленные огромностью неразрешимой проблемы. Промокшие мои ноги постепенно леденели. И пока мы стояли так, в шуме ветра послышался звук мчавшейся с холма от шоссе машины.
Я сказала, слегка повысив голос, чтобы показаться настойчивее:
– Но мне необходимо такси. Откуда я могу позвонить?
– Прямо у входа есть будка.
Я отправилась на поиски телефонной будки, волоча за собой рюкзак, и в это время услышала, как возле здания остановилась машина, хлопнула дверца, раздались торопливые шаги, и в следующую же секунду в зал вошел человек; от порыва ледяного ветра распахнутая дверь тут же захлопнулась за ним. Он по-собачьи стряхнул с себя капли дождя, затем пересек зал и исчез в открытой двери отдела посылок. Я слышала, как он сказал:
– Привет, Эрни. Наверное, для меня есть посылка из Лондона.
– Здрасте, мистер Гарднер. Паршивый вечерок!
– Хуже некуда. Дорогу развезло. Вот и посылка, кажется… вон там. Да, она самая. Мне надо расписаться за нее?
– Да-да, вам надобно расписаться. Вот здесь…
Я представила себе клочок бумаги на столе, огрызок карандаша, вытащенный Эрни из-за уха. Но я никак не могла вспомнить, где слышала этот голос и почему он мне так знаком.
– Вот и чудно! Большое спасибо.
– Пожалуйста.
Телефон, такси – обо всем этом я на время забыла. Я наблюдала за дверью, ожидая, когда незнакомец появится вновь. Он появился с большой коробкой в руках, обклеенной красными этикетками с надписью: «Стекло», и я увидела его длинные ноги, голубые джинсы, в грязи до колен, и черную непромокаемую ветровку, всю в дождевых каплях, сбегавших по ней струйками воды. Он был без головного убора, и черные волосы его прилипли к голове. Бросив взгляд на меня, он замер, прижимая к груди посылку, словно бесценный дар. В темных глазах мелькнула легкая озадаченность, сменившаяся узнаванием. Он заулыбался и воскликнул:
– Господи боже!
Это был тот молодой человек, который показывал мне два кресла вишневого дерева.
Я стояла с открытым ртом, смутно чувствуя, что со мной сыграли шутку, злую и несправедливую.