С женой и детьми князя привели к царю. Все пали перед ним на колени, клянясь в своей невинности, требуя пострижения, то есть ухода в монастырь. Иоанн был неумолим.
– Вы хотели умертвить меня ядом – пейте его сами!
Подали отраву. Князь Владимир был готов умереть, но не из собственных же рук!
Тогда супруга его, умная и добродетельная женщина, видя, что спасения нет, твёрдо сказала мужу:
– Не мы себя, но мучитель отравляет нас: лучше принять смерть от царя, нежели от палача.
Князь простился с супругою, благословил детей и выпил яд, за ним – супруга и сыновья.
Расправившись с братом и его семьёй, Иоанн взялся за сопровождавших их лиц. «Сперва их для постыдного зрелища травили собаками, а затем они были застрелены и растерзаны ужасным образом. И их оставили лежать непогребёнными под открытым небом, птицам и зверям на съедение» (И. Таубе, Э. Крузе).
…Подводя итоги жизненного пути князя Владимира Старицкого, Карамзин писал: «Судьба несчастного князя Владимира произвела всеобщую жалость: забыли страх, слёзы лились в домах и в храмах. Никто не верил объявленному умыслу сего князя на жизнь государеву: видели одно гнусное братоубийство, внушённое более злобою, нежели подозрением».
«Живите и благоденствуйте в сём граде»
Венцом террора 1570 года стал Новгородский поход Ивана Грозного. Царь и его кромешное воинство шли по маршруту Клин – Тверь – Медынь – Торжок – Выдропуск – Вышний Волочёк. С первого же почтового двора от Москвы начались грабежи: «Как только опричники подошли к яму Чёрная, так принялись грабить. Где великий князь оставался на ночь, поутру там всё поджигалось и спаливалось» (Г. Штаден).
Чтобы обрушиться на «противника» неожиданно, на дороге к Новгороду пресекалось всякое движение. Некоего всадника, дерзнувшего обогнать скопище карателей, Иоанн приказал разрубить на мелкие куски, а «обрезки членов смешать с придорожной грязью».
Около 16 декабря 1569 года опричники вошли в Клин, первый город бывшего великого Тверского княжества, некогда покорённого Иваном III. «Думая, что все жители сей области суть тайные враги московского самодержавия, Иоанн велел смертоносному легиону своему начать войну. Убийство, грабёж там, где никто не мыслил о неприятеле, никто не знал вины за собой; где мирные подданные встречали государя как отца и защитника. Дома, улицы наполнились трупами; не щадили ни жён, ни младенцев» (Н. Карамзин). От Клина до Твери кромешники шли с обнажённым оружием, обагряя его кровью мирных жителей.
В Твери каратели учинили настоящий погром. По свидетельству Г. Штадена, царь приказал грабить всё – и церкви, и монастыри, и дома обывателей. И. Таубе и Э. Крузе писали: «Вешали женщин, мужчин и детей, сжигали их, мучили клещами и иными способами, чтобы узнать, где были их деньги и добро».