А и вправду, вдруг подлые шедми врут?
Предполагается, что шедми в принципе может соврать вот таким образом. Хотя мы четыре года пытались донести до вояк информацию на тему «шедми и дети». Бесполезно. Горох об стену. Они верят не нам, а пропаганде.
Везучие хумансы великолепно узнали за это время, как выглядит стратегическая инициатива шедми. Узнали, чего стоит их военная техника. Как поставлена разведка. Какова тактика космического боя. Они даже выяснили, что Шед опасно нестабилен сейсмически. Но углубляться в психологию коварного врага, чтобы выяснить, как он относится к детям… зачем? Победить это точно не поможет. Быть может, даже помешает.
Чем меньше мы понимаем врага, тем сильнее его ненавидим — и тем непреклоннее воля к победе.
Всё логично.
А нам мгновенно стало ясно почти всё, как только мы прослушали запись голоса Антэ из Хыро, военлингвиста, у которого на лице было написано то самое чёрное отчаяние, что и у ребят на Эльбе. Мы очень быстро сообразили, что — беда. Тут тоже — беда. И начали думать о вещах, которые в момент эйфории никому не пришли в голову.
Нам навязали мальчишку-связиста, но в конечном счёте получилось неплохо: наш визит записали военные, и никто уже не мог обвинить нас в сокрытии или подтасовке фактов. Слишком маленькая удача.
Антэ объяснил суть произошедшего кратко и чётко. Уцелевшие женщины предполагали, что командир Кэно из Хыро через Гратэру обезумел от горя, но Антэ воспринял его действия точно так же, как и я.
Кэно был таким же, как мой друг Рютэ. Очень сильным, с очень тренированной психикой. Нервы — как канаты. Военный. Он, очевидно, основательно пообщался с везучими хумансами, и у него наверняка был личный счёт… а может, имел ещё кое-какую информацию, строго для служебного пользования. В общем, он, конечно, решил спасти детей на свой лад. Просто не мог понять, за какие же не совершённые грехи эти бельки и едва полинявшие мальчишки и девчонки должны были либо долго и постепенно угасать в анабиозных капсулах, либо… Что-то он о нас знал. Знал, конечно.
Я тоже кое-что о нас знал.
А у них ещё была девчонка на последних днях. И Кэно, очевидно, смотрел и на неё. Родит — и в анабиоз, вместе с бельком? Пока раздолбанная, умирающая станция может держать жизнеобеспечение капсул?
Я смотрел на Антэ — и видел чудовищный груз его вины. «Давит глубина», сказал бы шедми. Антэ понимал Кэно… просто не мог перестать надеяться. Он ведь тоже смотрел на эту девчонку.
И я на неё посмотрел. И увидел в ней ту, другую, из подлого ролика — о которой так и не узнал, где она и что с ней и с её бельком.