Их вообще очень интересовал океан. Они там кого-то то и дело привозили, селили, адаптировали, всё время болтались на своей исследовательской лоханке посредине нашего пограничного залива: то брали пробы, то ловили кого-то, метили… Наших вроде бы океан интересовал довольно слабо: что мы там не видали? Наши, по-моему, искали что-то геологическое на суше — но о цели не распространялись, даже от своих секретили. А шедми на эти наши изыскания, похоже, было плевать, технологии-то другие и интересы другие, ясно. В общем, мы не пересекались. И тихо друг друга не одобряли.
Хотя бы потому, что очень бесит, когда вот так приходится делить сферы влияния в одном нейтральном мире. Я где-то читал, что в старину были такие квартиры — «коммуналки»: на одной тесной кухне — сорок человек со своими кастрюлями, не развернуться, бесит безмерно и тянет плюнуть кому-нибудь в щи.
Но, будь они дружелюбнее, мы бы ещё как-нибудь стерпели. А они демонстративно не хотели с нами знаться. Они уже имели дело с нашими дипломатами — и дипломаты что-то испортили в отношениях. Поэтому шедми за нами тоже наблюдали — но отстранённо. И даже на минимальные контакты не шли.
Не будь они гуманоидами — было бы понятно. Но так… Станционный батюшка постоянно говорил о том, что вся нравственность во Вселенной едина, потому что от бога. С ним пытался спорить Шалыгин из КомКона, но у него никогда не хватало времени на споры. У батюшки-то оно всё уходило на беседы… Шалыгина это бесило. Он, по-моему, считал отца Арсения дармоедом, а может, и мракобесом; вслух-то говорить — чревато, но выражение лица у Шалыгина было неприятное крайне. А отец Арсений не сердился, он вообще был не из суровых, только огорчался, что Шалыгин — упорный атеист, и пытался его переубедить потихоньку.
Шалыгин первый выходил из себя. Интересно: человек с инопланетянами всю жизнь общается легко, всё понимает, а другого человека понять не может… А батюшка ужасно печалился и приговаривал: «Да что ж вы пытаетесь каким-то забором разгородить земных людей и шедийских людей? Надо общее искать, а не различия — тогда и наладятся отношения и понимание; к чему же цепляться за мелочи, Роман Олегович?»
Тогда я думал, что отец Арсений прав на двести процентов. Шедми нам казались почти людьми, только с другой планеты.
Оно и не удивительно. Кого мы знали из ксеносов, в сущности? Всякие дикари в счёт не идут. Ахонцев, похожих на летучих мышей, с людьми никак не спутаешь — да они и не слишком, по-моему, толковые. Ну, на Кунданге гуманоиды, но уж кундангианцы куда меньше похожи на нас со своими электрическими органами. А шедми для нас были люди как люди. Издали — вылитые. И казались очень понятными: смотришь — и видишь, что и для чего они делают. Вот вояки. Вот учёные. Как мы.