И я только и возразил одну-единственную вещь. Сказал:
— Послушай… так шедми, наверное, здорово заведутся, если так сделать. И может быть довольно крутой скандал, на межпланетном уровне. Начальству стукнут. Может, даже в Галактический Союз. В общем, мы огребём неприятностей.
Смеляков посмотрел на меня презрительно:
— То есть ты труханул. На детей тебе плевать — тебе неприятностей не хочется, да? Пусть они своих бельков растлевают с пелёнок, да? Это не наши дети, это ксеносы, пусть их хоть с маслом едят, да?
Я вякнул ещё раз:
— Может, с Землёй посоветоваться? КомКон вызвать?
Смеляков закатил глаза:
— Здорово выдумал! Если будем рассказывать КомКону — точно ничего не выйдет. Они — или чистоплюи, или просто придурки, помешанные на всяких отличиях и различиях, поэтому фигня все эти советы. Я вот со своими на Земле связывался, рассказал. Они примут белька, если что. Как своего. Да и вообще — ты пойми, у них нормальные родители будут! А шедми, может, вообще не заметят. Бельком больше, бельком меньше — у них же бабы рожают неизвестно от кого! Ты хоть представь, как надо жить, чтобы не знать, от кого залетела. Тем более что бросают потом, воспитывает государство — а какое у них может быть государство! И потом, батюшка это дело благословил, чтоб ты знал.
Я не мог спорить. Был согласен — я был, сука, согласен, а в глубине души так и вовсе… Но я, видимо, был более законопослушный, что ли. Я трусил, да.
И только сказал, что не буду участвовать.
Смеляков плюнул и ушёл. И легко нашёл себе команду, с которой это можно было устроить и без меня. Он знал, что я не настучу в КомКон — и я не настучал.
Если бы настучал — чувствовал бы себя стукачом.
А не палачом, сука.
Но теперь уже поздно об этом думать.
Они довольно долго выбирали момент. У них уже вообще никакого противодействия не было, даже учёные вроде бы знали, но помалкивали. А Строев время от времени говорил что-то вроде: «Вы там только осторожно», но о белых лебедях и гнусном поведении никто из начальства уже не заикался, даже Владимирский. А батюшка улыбался и разглагольствовал о жертвенной любви к детям и готовности помочь ближнему, кто бы он ни был.
Наши выбрали практически идеально — отчасти потому, что шедми нас не любили, отстранялись, но не боялись. То есть опасались, наверное, но не до такой степени, чтобы постоянно держать боевую готовность.
Поэтому шедми и принялись монтировать какую-то штуковину посреди залива. Платформу какую-то. Залив у нас считался нейтральной территорией, поэтому мы запросто отправляли дрон и наблюдали — надо было только не приближаться совсем уж вплотную. Так что мы видели, что у них там работает чуть не весь персонал базы — много народу. Они, наверно, хотели скоренько там всё закончить.