— А что она любит? — спросила я.
— Ха. Есть кое-что, за что можно зацепиться. Она любит рисовать. Я ей… там, в первый же день, нагреб сбегал рисовательных принадлежностей, но сестра говорит, краски она тратит, как будто жрет их, пять банок в день, были бы те пять банок.
— Архента. Я _знаю_ все магазины, где этим добром торгуют, — сказала Пенелопа, — и один из них в том же здании, где платья.
— Расскажи еще, какая она, — спросила Архента замершим голосом.
Ноэнта мечтательно улыбнулся.
— У нее на совершенно моем лице твой рот и твои брови. И это… вышибает дух. Она уже почти с тебя ростом. И она заполняет комнату собой, не оставляя даже продохнуть. Девочка-сталь.
— Боюсь, они сильно зазвенят, когда столкнутся, — заметила Пенелопа. Ноэнта зыркнул на нее одобрительно.
— Вот это я и хочу организовать поаккуратнее.
— Завтра, — твердо сказала я.
— Завтра, — кивнул он, — слушайте, купите мне тогда тоже там, штаны с рубашкой на смену, а то мой чемодан у Перлиты остался лежать, вечером неловко идти в присутствие в двухдневной рубашке. К издателю-то сейчас я могу хоть в чем забежать, он меня еще в кожаных штанах помнит.
— Добро, — сказала Пенелопа, поднимаясь, — пошли, сестра, сметем собой этот городишко.
Одежные вопросы мы решили быстро. А вот насчет рисования случилась засада.
— Слушай, я больше не могу, — взмолилась Пенелопа после третьего магазина, в котором, как и в предыдущих двух, было все в порядке с красками и с кисточками, но не было никакой бумаги, кроме оберточной, — завези меня домой, а то я тут прямо рожу. Не найдешь, я отдам тебе что у меня от ребят осталось, полпачки-то есть, наверное.
Ну щас. Нет.
Пенелопа вернулась домой, захватив свежекупленные шмотки для Ноэнты — да передам, передам…а я погнала возчика сначала по магазинам, потом по оптовым складам. С бумагой была полная борода. Где-то за пять минут до меня зашла учительница из гимназии и вывезла дочиста весь запас, у кого-то последняя поставка была месяц назад. На складах мне объяснили, что местная фабрика стоит, потому что какие-то неприятности вверх по реке и лес, который везут по воде, задерживается, а запасы все извели. Что те два корабля, с которыми ожидается привоз дорогой европейской бумаги, видимо, последним большим ветром смело в сторону Африки, и пока они обратно дотелепаются, — ну сеньора, вы же помните, какая буря была три недели назад? А тот, который все ж таки пришел, пришел с подмокшим трюмом, и там если бы одна бумага раскисла.
Как блин заколдовано, да что ж такое.
Я сцепила зубы и продолжила гонять возчика по все более припортовым районам. Не знаю, был ли это действительно _последний_ возможный склад, во всяком случае, уже темнело и океаном пахло совсем близко, когда худой конторщик злобно оглядел меня и фыркнул: