Серебряное многогранное зеркало Август бережно завернул в холстину, сунул в саквояж, туда же положил серебряный нож с костяной рукоятью.
– Ну, я пошел? – сказал, глядя в сгустившуюся в маяке темноту.
– Иди, старик, – отозвалась темнота голосом албасты.
* * *
Мужичок не обманул. Хоть он и был уже снова изрядно пьян, но дожидался Августа в означенном месте.
– Быстро вы, ваше благородие! – сказал он заплетающимся языком. – Вертаемся?
– Вертаемся! – Август с кряхтением забрался в телегу, с максимальным удобством разместился на куче сена.
Захотелось вдруг спросить, а не осталось ли у его возницы еще хоть немного самогону, но Август себя пересилил. Этой ночью ему была нужна ясная голова. Напиться можно и потом, когда дело будет сделано.
То ли от нетерпения, то ли от того, что Август бодрствовал, обратная дорога показалась ему невыносимо долгой. Она и была невыносимой долгой. Август начал это понимать, когда над их головами сначала сгустились сизые сумерки, а потом и темнота. Время оказалось ненадежным союзником, оно подвело Августа еще до того, как он вступил в битву. Уже на середине пути, Август начал понимать, что опаздывает. Нет, он с убийственной ясностью понял, что уже опоздал…
В довершение всех бед возница, окончательно протрезвевший к концу пути, наотрез отказался везти его к Горисветово, высадил на окраине села, махнул рукой в сторону исчезающего в темноте подлеска, за которым, как помнил Август, скрывался спуск в овраг. Дальше он шел своими ногами. Не шел, а бежал, чертыхаясь, налетая в темноте то на корни, то на ветки. Он бежал, не чувствуя ничего, кроме решимости и отчаяния, не обращая внимания на боль в разбитых коленях и глубокие царапины на лице. Время перестало быть ему другом, но у него оставался еще один самый последний союзник.
Август упал на колени на берегу небольшого затона. Штанины тут же пропитались холодной водой, которая немного уняла боль в суставах. Задыхаясь, дрожащими руками он вытащил из холстины серебряное зеркало, зашвырнул его как можно дальше в затон. В голове зазвучал хриплый голос Тайбека: «К воде ходил, воду кровью поил». Значит, и он напоит. Чтобы уж наверняка, чтобы никаких сомнений! По раскрытой ладони он полоснул серебряным ножом безо всякой жалости, даже боли не почувствовал, стоял истуканом, наблюдая, как капли почти черной крови стекают по пальцам, падают в холодную воду затона. Он все сделал правильно, как разумел, так и сделал. Оставалось только ждать. Это было самым тяжелым.
Очень долго ничего не происходило, так долго, что Август потерял надежду. А потом темная вода затона замерцала ровным серебряным светом, который шел откуда-то из самых недр. Свет делался все ярче и ярче, заставляя воду вскипать и идти пузырями. Словно бы со дна затона поднималось неведомое чудовище.