Харука поднимает руку и быстрым движением щелкает пальцами в сторону Лайоса, как будто смахивая с них воду. Лайос громко потрясенно вдыхает и падает на траву, как срубленное дерево. Харука выходит с веранды и встает над телом старого вампира. Серебристый туман, говорящий о силе Лайоса дрожит и колыхается у его ног, но Харука проводит ладонью над его головой, а затем крепко сжимает кулак.
Лайос взвизгивает, его крик, леденящий кровь, эхом разносится по воздуху. Он подносит морщинистые ладони к вискам, держась за голову, и плачет в агонии. Харука начинает говорить, его глубокий голос звучит громко и убедительно, перекрывая крики старого вампира.
– Я ясно предупреждал тебя, что если ты когда-нибудь придешь сюда еще раз, то пожалеешь об этом. Как ты смеешь возвращаться и разговаривать с нами? Как будто ты не угрожал мне и не причинил непростительный вред моему мужу!
Харука снова раскрывает ладонь, затем сжимает ее. Лайос извивается на траве, его крики превращаются в нечленораздельное мычание. Харука опускает руку вниз, пока она не нависает над шеей старого вампира. Он сжимает пальцами воздух, и Лайос начинает корчится и задыхаться, хриплые звуки, издаваемые его голосовыми связками, являются явным признаком того, что его горло перекрыто.
– Хару, прекрати, хватит! – Нино спускается со ступенек веранды и подходит к своему супругу.
– Почему? – Горящие красные глаза Харуки полны злобы, когда он наблюдает за старым вампиром. Как только он начинает говорить, Нино видит, что его резцы превращаются в изящные кинжалы. – Он заслуживает гораздо большего за то, через что заставил нас пройти.
Он опускает свою раскрытую ладонь все ниже, пока она не оказывается над грудью Лайоса. Нино касается ладонями лица Харуки. Когда гневный взгляд мужа встречается с его собственным, Нино делает глубокий вдох.
– Не убивай его из-за меня. Я не хочу снова видеть, как кто-то, кого я люблю, делает это у меня на глазах.
Гнев в выражении лица Харуки смягчается, тает, как лед. Его светящиеся глаза возвращаются к привычному винному оттенку. Темное и пугающее существо исчезает.
– Я не хочу этого, понятно? – говорит Нино, делая шаг к Харуке и обнимая его. – Ты слышишь меня?
– Да. – Харука кивает ему в ответ, обхватывая Нино за талию. – Я слышу тебя, я понимаю.
Нино закрывает глаза, все еще дрожа от волнения. Вся эта сцена вернула его в то время, когда ему было шесть лет и его мать обнаружила, что дядя кормился от него в его комнате. Без колебаний, без вопросов она вырвала ему горло.
– Мне не нужно еще одно жестокое воспоминание, – шепчет Нино ему на ухо. – Мы можем попытаться связаться с детективом, чтобы она смогла с этим разобраться.