- Это Полуша, - сказал я.
Собаки дружно зевнули, продемонстрировав нам внушительные наборы зубов.
- Его есть нельзя, - добавил я.
Пекарь вздрогнул.
Следивший за нами призрак заявил: «Не пугай парня, етить тебя!»
Вера отвернулась, точно обидевшись.
Полушка прикоснулся к моему плечу.
- Мастер Карп, я… эта… пойду, - сказал он.
Мне показалось, что его голос слегка дрожал.
- Ладно. А я лягу спать. Буди, если что-то понадобится.
Пекарь покосился на собак.
- Спите, мастер Карп, - сказал он. – Мы с Лошкой сами со всем справимся.
***
Утром меня разбудил топот лап. Собаки кружили по гостиной, останавливались у дверного проёма спальни – жалобно скулили, поглядывая на меня через порог. Но в комнату не входили. Первой начала тявкать Надежда. Её голос я научился отличать от прочих. В нём мне почудился упрёк – дескать, я накормил своих друзей вчера хлебом, напоил водой, а на прогулку их вывести не хочу.
А вот не хочу!
Я сел, с трудом приоткрыл глаза. На ощупь нашёл сапоги. Клифы приветствовали моё пробуждение радостным повизгиванием.
Пока спускался по лестнице – снова был атакован слюнявыми языками. Не нашёл в себе сил, чтобы отбиваться. Лишь ступив на нижнюю ступень, сообразил: клифские волкодавы по-прежнему считали меня своим другом, а не аппетитным шашлыком. Распахнул входную дверь, посторонился, пропуская мимо себя клыкастую собачью банду. Сам я гулять не собирался: надеялся ещё поспать.
- Валите, - пробормотал я клифам вслед. – Может, отыщите своих прежних хозяев.
***
Но официальные хозяева собак не появились в моей пекарне ни утром, ни вечером. А сами волкодавы всячески показывали, что не намерены от меня уходить. Лопали за обе щёки хлеб; грелись на солнышке, облюбовав небольшую площадку напротив моей двери. Их утреннее появление во дворе поначалу вызвало панику среди жителей. Но уже к полудню к присутствию клифских волкодавов все привыкли – местные даже хвастались перед гостями квартала новой достопримечательностью (об этом мне рассказала Лошка, когда я во второй половине дня заглянул к ней в магазин).
Я пытался представить, что происходило в доме Мамаши Норы, если ни сама Белецкая, ни кто-то из её подручных всё ещё не примчались возвращать своих дорогущих собачек. О том, что троица клифов на рынке в столице стоила дороже новенькой пекарни, меня просветил Полуша. Парень сегодня говорил со мной исключительно о клифах. Даже дегустируя хлеб с корицей, он расспрашивал меня не о новом рецепте, а о кулинарных предпочтениях «собачек». Волкодавы выказывали молодому пекарю умеренную симпатию (разрешали парню прикасаться к ним), что приводило Полушу в бурный восторг.