Бородач снова сплюнул.
И опять на порог.
Мне отчаянно захотелось сделать ему больно, но я проявил силу воли: сдержался.
- Это мы ещё посмотрим, у кого какие возможности, пекарь, - заявил он.
Я улыбнулся.
- До скорой встречи, уважаемый.
***
Выпроводить бородатого гостя удалось не сразу. Тот вбил себе в голову, что сможет меня переубедить – заставит всё бросить и рвануть вместе с ним в Красный переулок к Мамаше Норе. Я пытался играть в вежливость: сыпал относительно деликатными фразами, старался убедить посланца госпожи Белецкой свалить подобру-поздорову. Но потом всё же плюнул на приличия – махнул рукой, послал бородача по всем известному адресу и поплёлся готовить себе завтрак. Мужик обиделся; уехал – я не уверен, что именно туда, куда я его направил.
Босс и Вера соизволили разделить со мной трапезу. Клифские волкодавы уселись в гостиной рядом со столом – для удобства им не понадобились стулья. Рост позволял собакам даже в сидячей позе возвышаться над столешницей и заглядывать ко мне в тарелку. Мёд я клифам не предложил, но хлебом с ними поделился. Волкодавы схомячили по два пшеничных каравая и с таким несчастным видом смотрели, как я ем, словно несколько дней голодали. Но меня их тоскливые взгляды не разжалобили. И не испортили мне аппетит.
«Жестокий ты человек, парень, - сказал мастер Потус. – Никого не любишь, етить тебя. Даже зверюшек».
В компании с клифами он наблюдал за тем, как я наворачивал бутерброды с мёдом.
«Эти зверюшки ежедневно сжирают больше, чем я за декаду. И это не считая пойманных ими кошек. Так что здесь можно поспорить, кто кого не любит. Но вот кого я действительно сейчас ненавижу, старый – тех гадов, что на два дня сделали из меня кухонного раба. Подобные пакости не удавались даже моей жене. А уж она была непревзойдённым мастером манипуляций. Так что моя душа требует мести, старик. Мести… не выходящей за рамки местного законодательства».
«Что ты собираешься делать?»
- По-моему, сейчас самое время навестить пекарню уважаемого мастера Фетрика, - сказал я. – Свести знакомство с его сыновьями – с теми, что сломали Полуше нос. И объяснить этим убогим, что обижать моих работников – плохая идея.
Стряхнул с ладоней крошки, одним глотком допил чай.
Скормил волкодавам остатки хлеба.
- Ну что, бойцы? – спросил я у клифов. – Пойдёте со мной?
Лай Веры я перевёл для себя, как: «Всегда готова».