Когда девочка пересела к нему, Виктор, уже не просто услышав, а почувствовав её всхлипы, ощутил острый укол жалости к бедному ребёнку и прошипел про себя: «Чтоб она пропала, болячка твоя, Дашуня, пока ты этот ролик замечательный смотреть будешь!» А вслух сказал:
— Даже если ты уже не веришь в сказки, они всё равно могут помочь.
И нажал «Play».
Буквально после первых кадров девочка перестала плакать, а уже через полминуты потеребила доброго дядю за рукав и попросила:
— Дядя, дядя, останови на секундочку!
После чего повернулась к бабушке и радостно провозгласила, помахивая забинтованной рукой:
— Больше не болит! Совсем!
Виктор внимательно посмотрел на больную детскую руку, поднял взгляд и встретился глазами с женщиной, явно с сожалением оторвавшейся от экрана. Теперь слёзы стояли в глазах у неё.
— Спасибо Вам! Кто сделал такое чудо?
— Племянница, — с гордостью ответил он и тут же спросил, — Вам правда понравилось?
— Очень! И…
Договорить не дала Даша, потребовав продолжить показ. Они даже проехали одну лишнюю остановку, чтобы досмотреть до конца. Перед тем, как расстаться Анна Константиновна, как она представилась, выпросила у Руденко его и Машины координаты, чтобы девушке прислать хотя бы цветов в знак благодарности, а с ним соединить сына, который не последний человек в рекламном бизнесе и их потенциальное сотрудничество может оказаться и полезным, и взаимовыгодным.
* * *
Оставшись один, Руденко долго приходил в себя. «Ну и как я должен понять, что дало эффект: моё пожелание пропасть болячке или девочка на интересный клип отвлеклась и обо всём остальном забыла? Если пожелание, то почему тогда Маше не помогло? А если клип, то, получается, мы сделали эдакое суперлекарство? Ну, типа великая сила искусства, пресловутый двадцать пятый кадр и всё такое… Не-е-е, это практически то же самое, что и «мир во всём мире», а такой вариант был забракован чёрно-белым псевдо-Воландом изначально. Да и опухоль с синяком никуда не исчезли, это я четко видел. Тогда что? Просто такая психо-анестезия? Анестезия… Обезболивание… Боль… Боль и пропала! Я ведь и пожелал пропасть именно «болячке», а не «ушибу» или «синяку». А в случае с Машей было сказано: «Хочу, чтобы была полностью здорова». Выходит, что сотворить что-то типа абсолютно безвредной таблетки анальгина — это пожалуйста, а провести, условно говоря, сложную операцию — фигушки? Э-хе-хех! Жаль, конечно, но что поделать. Буду делать то, что получается. Машуне и такая помощь лишней не будет».
Виктор так глубоко ушел в свои мысли, что тоже проехал свою станцию. Вернувшись на нужную, выскочил из вагона как ошпаренный и бегом поднялся по эскалатору, стремясь хоть чуть-чуть наверстать упущенное время. Выбежав на улицу, вдруг остановился от пришедшей в голову мысли: «А ведь три месяца назад бежать вверх по эскалатору меня вряд ли можно было заставить. Вот что значит впахивать по часу каждое утро!»