– Чего это он? – с опаской спросил дворф.
– Он разумный ментат, хотел подчинить меня своей воле, – ответила орчанка. – Я сейчас возьму его под контроль. – Она села, скрестила ноги и достала из сумки шаманские предметы: сухую траву, огниво и несколько связанных между собой перьев. Развела огонь и, разгоняя дым, стала обмахивать перьями огонек. Затем затянула заунывную мелодию. Через ридку она достала жезл шамана и что-то гортанно выкрикнула. Указала рукой на замершего ящера. Тот вздрогнул и осмысленно огляделся. Увидел Гангу и поклонился ей.
– Открой нас, – приказала она. Ящер подошел к стене и нажал на один из камней. В тот же момент решетка перед орчанкой поползла вниз.
– Он вас слушается? – спросил удивленный дворф.
– Я подсадила ему духа шамана, – тихо отозвалась Ганга, – само сознание ящерицы заблокировано на пустом слое.
– Ты меня понимаешь? – спросила она ящера, и тот кивнул. – Мне нужны другие пленники, что попали сюда сегодня. Такие есть?
Ящер отрицательно покачал головой.
– Значит, нас разбросало, – произнесла вслух Ганга. – Ты знаешь, где находятся другие клетки?
Ящер кивнул.
– Веди нас туда и прикажи голему охранять меня и моего товарища.
Ящер круто повернулся в сторону голема и что-то прошипел. Затем пошел прочь.
Шавга-ил шел полный восторга и доброжелательности. Он позволил добрым людям нарядить его и, получив приказ петь, запел свои любимые песни. Он прошел ворота города и свернул направо, хотя другие такие же нарядные разумные пошли прямо. Что его заставило пойти направо, он не понимал. Просто повернул и пошел. Он шел и пел преисполненный благости, наполнившей его душу. Так хорошо ему не было еще никогда в его жизни.
В какой-то момент он ослеп, а когда смог видеть, то оказался в клетке, где на полу лежали беспорядочно разбросанные кости. Покачав прутья и не сумев их выломать, он сел у стены и продолжал петь. Но чем больше он пел, тем меньше у него оставалось радости. Он растерянно оглядывался, и кости на полу клетки, напоминавшие человеческие, приводили его все больше и больше в неописуемый страх. Стараясь его заглушить, он пел и пел.
Эльфар закрыл глаза и стал петь погребальную песню, с которой провожали эльфаров в последний путь. Допев ее, он открыл глаза, а заодно и рот. Напротив него стояло существо, напоминавшее большую ящерицу, и смотрело на эльфара.
– Добрый д-день, – заикаясь, поздоровался Шавга-ил. Ящерица что-то прошипела и мотнула большим хвостом по полу, поднимая песок и пыль.
– Простите, я не понял вас, – отозвался эльфар и почувствовал, как в его мысли ворвался чужой голос.