Маделейн знала, что ей следовало встать с дивана и пойти в свою спальню, но… Но она снова закрыла глаза и расслабилась.
Она чувствовала, как атмосфера интимности окутывает их мягким коконом, отрезая от остального мира. Ей казалось, что во всем городе не спали только они двое. Словно они попали в пространственно‑временной туннель и очутились в другой вселенной, где, кроме них, никого не существовало.
– Я не хотела грубить.
Маделейн вздохнула, и его пальцы замерли на ее лодыжке. Издав недовольный стон, она ткнула его мыском ступни. Она никогда раньше столько не ходила по дому, и ее ноги были тяжелыми, как свинцовые гири. Словно прочитав ее мысли, Финн продолжил поглаживать ее лодыжки, и она снова начала расслабляться. Когда Финн спросил ее об инциденте, повлиявшем на ее жизнь, ей не хватило энергии, чтобы поднять защитные барьеры, и слова полились рекой.
– Это случилось на последнем курсе университета. Я думала, что один из профессоров проявлял ко мне интерес, потому что я была талантливой студенткой. Я думала, что он ставил мне высокие оценки, потому что я усердно училась. Но это была лишь игра. Он выделял меня, потому что хотел получить от меня то, что ему было нужно.
Рука на ее лодыжке замерла, и она снова ткнула Финна мыском ступни. Если он перестанет массировать ей ноги, они вернутся к реальности, и она замолчит.
Рука Финна снова задвигалась, и она продолжила свой рассказ:
– Когда он запер дверь и встал перед ней, чтобы я не смогла убежать, я наконец поняла, чего он от меня хотел. Какая я, к черту, журналистка, если не видела дальше своего носа? К счастью, мне удалось вырваться, и тогда я осознала, что он замечал не мой ум и прилежание, а мое тело. Он думал, что я добровольно ему отдамся. Я не сделала этого. Я бросила университет и таким образом поставила крест на своей возможной журналистской карьере. Карьере, о которой мечтала. Я никогда не узнаю, добилась бы я успеха на выбранном поприще. Я стала сомневаться в своих способностях. Спрашивала себя, получила я ту или иную высокую оценку, потому что провела отличную исследовательскую работу, или потому, что кто‑то хотел получить таким образом доступ к моему телу.
Финн какое‑то время молчал. Когда он снова заговорил, его голос был холодным, как лед.
– Тебе следовало его убить.
– Уже слишком поздно, – криво улыбнулась она. – Я думала об этом, но меня опередил инфаркт. Это произошло два года назад. Некрологи были во всех газетах.
– Ты могла бы откопать его и убить еще раз, – процедил Финн сквозь зубы.
Маделейн открыла глаза, и ее поразило выражение его лица. Каждая его черточка была напряжена, на щеках играли желваки. Она никогда еще не видела его таким разгневанным.