«Это проблема», – подумала Дора. Она не ненавидела его. Вернее, его тело.
Интересно, как бы поступила Делла?
Ее сестра всегда была такой правильной, такой бескорыстной. Она называла это «быть человеком».
Возможно, пришло время Доре «быть человеком».
«Возможно, Чарли имел в виду то, что сказал». В ней зародилась надежда. Может быть, остальное тоже вернется на круги своя. Не карьера, нет. Та ночь в клубе, когда она застыла на сцене, отбила всякое желание выступать. Но было бы здорово иметь возможность петь для себя, для Арчи.
– Ну ладно, ешь, но не хватай палочки!
Арчи схватился за ее палочки для еды, и она позволила ему взять их. Не хотелось заниматься воспитанием ребенка сейчас.
Надо быть с ним потверже, но это так тяжело. Его истерики пугали не только ее, но и самого Арчи. Когда он был напуган, плакал и искал мать, Дора ненавидела эти моменты. Ненавидела, когда он ее отталкивал.
По спине пробежала дрожь. Мысль о том, что однажды он может сделать это осознанно, как другие люди в ее жизни, которых она любила, была невыносимой.
– Он слишком мал, чтобы есть палочками.
Голос Чарли ворвался в ее мысли, и она осторожно взглянула на него. Он наблюдал за ней, изучал. Она ожидаемо залилась краской.
– Я знаю. Но он хочет их получить.
Он откинулся на спинку стула.
– Некоторые дети осваивают это раньше, Арчи пока не обладает необходимой координацией.
– Полагаю, вы узнали об этом в параллельной жизни, где служите медбратом?
– Нет, я это знаю потому, что был двухлетним мальчиком и очень расстраивался из‑за того, что не умел есть палочками.
Их взгляды встретились. Дора почувствовала, как дрогнуло сердце. Она не хотела представлять двухлетнего Чарли. Это сделало бы его более человечным, что опасно. Тем не менее сложно устоять перед маленьким соблазном.
И возможностью его поддразнить.
– Я удивлена, что вы помните далекое прошлое. – Она одарила его провокационной улыбкой. – Вы знаете, что память достигает пика в начале тридцатилетнего возраста, потом ухудшается, так что вы уже в опасной зоне.
– Неужели. Полагаю, вы узнали об этом в своей параллельной жизни, где работаете нейробиологом, – мягко парировал он.
Ее пульс напомнил о себе участившимся ритмом. Его пристальный взгляд обжигал ей кожу. Никто не смотрел на нее так. Никогда. Даже на прослушивании. Дора почувствовала себя обнаженной, взглянула на него, ее дыхание остановилось. Интересно, как он выглядит обнаженным? От таких мыслей у нее закружилась голова. Она вынужденно небрежно пожала плечами:
– Вообще‑то я читала это в журнале во время полета.