Этот мужчина был невероятно красив. А когда он улыбался, был просто неподражаемым.
– Да, – еле выговорила она, отведя от него глаза.
– Я сказал вчера и скажу это снова, что тебе не надо смущаться.
– Вы думаете? – пробормотала Талия. – Вы видели меня обнаженной. И к тому же я дрожала, обливаясь холодным потом… – Она быстро закрыла глаза. – Больше я ничего не помню.
Его губы изогнулись так, будто его позабавили ее слова.
– Я уже видел обнаженных женщин, Талия.
– Своих прежних нянь?
Ангелос нахмурил брови, и, ужаснувшись, Талия прижала руку ко рту.
– То есть я хочу сказать, – проговорила она сквозь пальцы, – что Мария говорила, что они пытались соблазнить вас. Но им это не удалось.
– Мария слишком много болтает, – бросил он, но без всякой злости.
Медленно опустив руку, Талия сжала пальцы.
– Я просто не хочу, чтобы вы подумали, что я…
Она сама не знала, что хотела сказать. Что дрожь ее и холодный пот не были соблазнением? Ведь она не умела соблазнять, у нее не было в этом деле никакого опыта. Она никогда не занималась сексом, даже не умела о нем говорить, а тем более с таким роскошным мужчиной, как Ангелос Мена.
– Я и не подумал, Талия, – сказал Ангелос. – Прошлой ночью ты была не в той форме, чтобы кого‑то соблазнять.
– Да, спасибо. Мне очень жаль. – Она слегка качнула головой. – Я очень плохо это переношу. И я пришла к вам, чтобы поблагодарить вас, а также объяснить, почему у меня такая реакция. Вы, наверное, подумали, что я боюсь грозы, но на самом деле это не так.
На лице Ангелоса отразилось удивление, почти комическое.
– Значит, ты обманула меня сегодня ночью.
Талия нервно рассмеялась.
– Поверите ли вы, что я любила грозы, когда была маленькой? Мне нравилось смотреть на них из окна, особенно летом. Они были такими… неистовыми.
Что‑то едва уловимое мелькнуло в его глазах. И вдруг она почувствовала жгучий всплеск желания. Неистовый. А что произойдет, если Ангелос перестанет себя контролировать? Эротические образы наводнили ее фантазию – сплетенные тела, горячие прикосновения, обжигающие поцелуи. Отогнав от себя эти мысли, она встретила его взгляд.
– Я боюсь не гроз, – объяснила Талия, – я боюсь того, о чем они мне напоминают.
Ангелос застыл, положив руки на стол.
– Ты не обязана рассказывать мне…
– Я знаю. Но после того, что вы сделали для меня, вы должны знать. – И она вдруг поняла, что хочет рассказать ему об этом ужасном случае, хотя о нем никто не знал. Дед сумел скрыть его от прессы, и оба они притворялись, что этого никогда не было.
Так было легче. И Талия хотела, чтобы кто‑то знал об этом – тот, кто хоть как‑то смог бы ее понять. Сделав глубокий вдох, она почувствовала, как воздух наполнил ее легкие и вместе с тем укрепил ее решимость. – Когда мне было восемнадцать лет, – сказала она, – меня похитили.