Володя чуть повернул голову и зарылся носом в его волосы. Вдохнул запах. Отпустил руку, провел пальцами по шее, за ухом. Юрка задохнулся от удовольствия. А Володя хмыкнул и прошептал:
– Как же тебе ласки хочется. Ты будто наэлектризованный: только тронешь – искры летят. – Он вздохнул и признался: – Я ведь так же…
Юрке тоже хотелось коснуться его. И пусть он знал, что Володя тут же начнет сопротивляться, он все равно решительно приподнял край его рубашки и дрожащими пальцами дотронулся до живота. Володя дернулся, закусил губу.
– Не надо, Юр… – вяло запротестовал, но не стал убирать его руку.
Кожа у Володи была гладкая и теплая. Юрка внутренне трепетал, аккуратно поглаживая ее самыми кончиками пальцев.
– Ты будто меня боишься, – ухмыльнулся он.
Володя покачал головой:
– Я себя боюсь. Ты был неправ, когда сказал, что я не могу перебороть свой страх и измениться. На самом деле мне очень сложно сдерживать себя, чтобы не делать тех вещей, которые… о которых потом пожалею.
– И почему ты так уверен, что обязательно о них пожалеешь?
– Потому что они причинят тебе вред.
– Снова-здорово! Опять заладил, да? – Юрка сел и возмущенно, глядя на него сверху вниз, сказал: – Нам остался час побыть вместе, а ты все думаешь о том, что можешь сделать мне плохо. А мне и без этого плохо! Мне кажется, что еще чуть-чуть – и я все потеряю: тебя, себя… – Он перевел дыхание. – Володя, хотя бы здесь, хотя бы сегодня будь таким, каким тебе хочется. Для меня. Я хочу запомнить тебя – особенного, лучшего, первого. И хочу стать для тебя таким же!
Володя оторопело уставился на него, чуть приоткрыл рот. Приподнялся на локтях, тоже сел.
– Юр… чка… кхм… – Он прокашлялся. – Какой я испорченный, совсем не о том дум…
– Да о том, чтоб тебя! О том! – перебил его Юрка. – Володя, я слишком многое оставил в «Ласточке»…
– Я поним…
– Но я хочу оставить здесь все!
Володя уставился в землю, но после минутного молчания перевел на него испытующий взгляд:
– Юр, это ведь навсегда. Нельзя будет ни забыть, ни отменить.
– Зачем отменять? Зачем забывать? Чего бояться? Об этом ведь никто не узнает. Только ты и я будем знать: у нас было все и по-настоящему. Чтобы и через двадцать лет быть уверенным, что все это – настоящее.
– Еще одна общая тайна?
– Не еще одна, а единственная. Большая и важная.
Володя молчал с минуту: внимательно разглядывал Юркино лицо и глаза, будто пытался найти в них сомнение. Но Юрка смотрел упрямо и решительно.
– Ты точно уверен, Юра? Я… Мне… Послушай, ты в любой момент можешь сказать мне остановиться, и я перестану.