– Вряд ли они станут это делать. Я быстро переговорил с задействованным в деле прокурором. Но его показания касаются состояния отношений его родителей.
– Могу представить. Ей удалось повидать его? – говорю я, но тут же замолкаю.
Потом роюсь в бумагах и нахожу условия освобождения под залог, чтобы освежить память. Конечно же она не могла – «никаких контактов со свидетелями дела». Кем бы они ни были.
– В любом случае прочитай изложение. Не думаю, что оно бесполезно, – продолжает он. – Я все еще считаю, что мы могли свести это к непреднамеренному убийству, учитывая заявление, которое тебе удалось вытянуть из нее.
– Прочитаю. Почему ты не упомянул это в пятницу вечером?
– Прости, вылетело из головы. У меня были совсем другие заботы. Помнишь?
Еще как помню. Частично это даже было весело.
– Правда.
Повисает долгая пауза. Я собираюсь что-то сказать, что угодно, чтобы заполнить ее, но Патрик успевает раньше:
– Элисон, знаю, что я уже это говорил, но мне на самом деле жаль. Меня занесло. Нужно было тут же принять твой отказ. – Я открываю рот, чтобы ответить, но он продолжает: – В следующий раз это не повторится.
– В следующий раз? – переспрашиваю я.
– В следующий раз. Я хочу видеть тебя чаще, Элисон. Намного чаще. Произошедшее заставило меня очнуться. Я обдумывал это целые выходные. Все эти годы я волочился за женщинами и избегал всяких обязанностей. Возможно, пришло время перестать убегать. Я думаю о тебе все время.
– Правда?
– Да, правда. Думаю, мы могли бы стать чем-то особенным. Слушай, может, попозже обсудим это как следует? Сейчас мне нужно идти в суд, – говорит он и вешает трубку.
Я держу телефон перед собой, глядя на него так, словно он может рассказать мне больше самого Патрика о его мыслях. Что-то особенное? К щекам приливает тепло, и мгновение я чувствую пламя в груди, прежде чем на меня обрушивается реальность. Да, если бы не небольшое неудобство в виде моих мужа и ребенка. Патрик меняет правила наших отношений, предлагая будущее, которого мы никогда не планировали. Могу ли я верить его словам, не родились ли они из чувства вины за то, что он перегнул палку? Я снова замечаю фотографию Матильды, и сердце сжимается. Чувства Патрика не важны, нам с Карлом нужно со всем разобраться. Каким-то образом.
Я вспоминаю про изложение Джеймса.
«Меня зовут Джеймс Артур Смит, мне четырнадцать лет. Сейчас я в девятом классе в школе-интернате королевы в Кенте. Я начал учиться там чуть больше года назад. До этого ходил в школу рядом с домом в Клапеме. Прежде чем пойти в школу-интернат, я жил дома с мамой и папой, хотя мой отец часто ездил в командировки.