«Лавр Георгиевич, ваше превосходительство, — волнуясь, заговорил он, — время пошло на минуты… Ставка приняла решение не оказывать сопротивления Крыленко. Надо уходить…»
Через час генералов было не узнать. Лукомский переоделся в штатское, которое сделало генерала похожим на немца-колониста. Деникин выглядел настоящим польским помещиком. Моложавому Романовскому шли прапорщицкие погоны. На Корнилове мешковато сидела солдатская форма.
В полночь ворота тюрьмы раскрылись. Всадники шли по трое в ряд. В центре длинной колонны рядом с командиром Текинского полка качался в седле Корнилов.
Когда передние шеренги миновали ворота, колонна вскачь понеслась по ночному Быхову, вспарывая тишину провинциального белорусского городка цокотом подкованных конских копыт. Мост через Днепр преодолели шагом, и снова — резвая рысь.
Растворившись в ночном пространстве, они не знали, что генерал Духонин через какой-то час будет прямо на перроне вскинут на штыки пьяной матросней, прибывшей из Петрограда во главе с Крыленко. Духонин спас генералов, но не уберегся сам.
Текинский полк передвигался исключительно по ночам глухими дорогами. Телеграф уже разнес приказ нового главковерха: задержать, разоружить беглецов, при необходимости применить силу.
За неделю прошли более трехсот километров. Лесные дороги калечили лошадей, выматывали всадников. Ударили морозы.
Заблудившись, напоролись на бронепоезд. Орудийные стволы полыхнули шрапнелью, затарахтели пулеметы. Расстреливаемые в упор, текинцы разворачивали коней в сторону спасительного леса. Доскакали немногие.
Посовещавшись, решили пробираться поодиночке. Корнилов пошел пешком. Конвойные не захотели расставаться с лошадьми. В Новочеркасск, назначенный местом сбора, пришли единицы.
* * *
Каледин, атаман Всевеликого войска Донского, гостеприимно встречая русских офицеров, бежавших от большевиков, через некоторое время под нажимом, с одной стороны, казачьих старшин, и с другой — новой российской власти, начал прозрачно намекать командованию формировавшейся Добровольческой армии, что русскому офицерству безопаснее было бы уйти с Дона на Ставрополье, на Кубань.
Сепаратизм, намерение отделиться от России захватили умы казачьей верхушки. Корнилов, прибывший в Новочеркасск после побега из Быховской тюрьмы, в мыслях видел Дон оплотом сопротивления развалу России. Триста лет назад Русь спасло нижегородское народное ополчение Минина и Пожарского. Теперь ополчение должно прийти с Дона.
Увы, этим мечтам не суждено было сбыться. Обстоятельства оказались сильнее.
Девятого февраля 1918 года Корнилов бросил свою Добровольческую армию в голую снежную степь. Удержать Ростов не было сил, оставалось одно — идти на Екатеринодар. Это был знаменитый Ледяной поход двухтысячной армии, состоявшей из офицеров, где взводами командовали полковники, ротами — генералы, а сам командующий шел в колоннах, как обычный офицер.