Работы историков-позитивистов чаще всего страдают описа-тельностью. Они полезны как сводка определенного источни-кового и фактического материала. Но факты в них обычно не ведут к пониманию процессов и закономерностей развития, тем более что такая задача в позитивизме чаще всего и не ставится. Избегают позитивисты и оценок, считая оценки признаком субъективизма. На самом деле именно отказ от систем ценностей ведет к субъективизму: автор невольно проводит свои взгляды, нигде не давая им обоснования.
Надо иметь в виду и то, что понятие «факт» в позитивизме и диалектическом материализме (как ив иных формах диалектической методологии) имеет разное наполнение. В позитивизме «факт» — нечто непосредственно осязаемое: вещь, запись в источнике. «То, что не может быть познаваемо, не может быть и предметом науки, как, например, мир сущностей, противоположный миру явлений», — писал известный русский историк Н.И. Кареев. По мнению автора, «то, что составляет предмет истории, не выходит за пределы мира явлений». А в диалектике «фактом» является и определенный процесс, и связи между разными сторонами общественного организма, включая глобальную проблему закономерной взаимосвязи общественного бытия и общественного сознания. Более того, именно отыскание тех или иных связей и закономерностей обычно и является исследовательской проблемой историков-диалектиков.
Поскольку любое историческое исследование строится на определенном круге источников, существенно различие в понимании предмета источниковедения. В позитивистских работах (включая и учебные пособия) обычно дается простое описание источников (с полезными самими по себе описаниями фондов хранения, внешнего вида рукописей и т.п.). В диалектике центр тяжести переносится на закономерности отложения источников и отражения в них объективной реальности. Иными словами, не только источник дает информацию об эпохе, но и эпоха — по данным других источников и как звено процесса развития — помогает понять источник. И особое внимание необходимо обращать на разночтения в источниках, поскольку за ними часто стоят большие политические события и конфликты.
Многие дискуссии последних двух столетий связаны именно с разным пониманием сути привлекаемых источников. Русское летописание X — XVII вв. — уникальное явление в мировой истории и культуре. Но в практике исследований все еще не изжит «шлёцеровский» подход, восходящий к работе А. Шлёцера конца XVIII — начала XIX в. «Нестор»: представление о летописании как едином «древе». Так понимал летописание и один из наиболее авторитетных его исследователей A.A. Шахматов (1864 — 1920), на протяжении многих лет пытавшийся реконструировать это изначальное «древо» и лишь в конце жизни осознавший, что такого «древа» просто не могло быть. Летописание — это и идеология, и политика, и неизбежная борьба интересов, а это предполагает и тенденциозность летописцев, отстаивающих интересы князя, города, монастыря, и прямое уничтожение нежелательных для кого-то сведений. Яркий пример двухвекового заблуждения — третирование и даже травля первого русского историка — В.Н. Татищева (1686 — 1750). До самого недавнего времени его обвиняли в фальсификации на том основании, что в его «Истории Российской» содержится большое число сведений, которых нет в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях, по которым обычно издается «Повесть временных лет» в качестве первого летописного памятника. А Татищев не знални той, ни другой летописи, но зато в его распоряжении были другие летописи, которые давали иную интерпретацию многих событий, и он вполне профессионально представил их в своем труде. Татищев практически не имел доступа к центральным книгохранилищам, а на окраинах, где ему приходилось трудиться, уникальную рукопись можно было купить на рынке. Хранителями рукописных собраний обычно были раскольники, и один из главных источников Татищева — Раскольничья летопись, близкая к Ипатьевской, но явно ей предшествующая. Другой уникальный источник — Ростовская летопись, которую Татищев подарил Английскому академическому собранию, и она либо пропала, либо еще не найдена. К сожалению, не дошли до нас и другие источники, которыми пользовался Татищев (его собрание рукописей сгорело в пожаре в XVIII в.).