Именно этой борьбой подогревалась и летописная деятельность, в том числе составление
летописи с прославлением Владимира и корсунскими сюжетами. Прославления князей, дававших пожалования в храм, указывают и на время внесения Корсунской легенды в летопись — это, по-видимому, 80-е гг. XI столетия.
Еще одним аргументом в пользу западных ориентации Десятинной церкви служит тот факт, что основная церковная лексика, связанная с утверждением новой веры, восходит не к византийским, а к германо-римским корням (слова «церковь», «пастырь», «поп», «алтарь» и др. пришли в русский православный лексикон с Запада). Но в том же виде эти понятия и обозначения имеются и у западных славян, в частности в сербо-хорватском языке. Здесь обнаруживаются и другие, чисто славянские по происхождению, параллели: своеобразная форма обозначения имени самого Иисуса Христа — Спас; обращение к Богородице без «Аве Мария» и др.
Кирилло-мефодиевская традиция оказала, несомненно, самое большое влияние на западное и южное славянство, и последователи братьев-просветителей в разных странах и землях продолжали действовать в условиях уже фактического подполья. Но только на Руси сохранилось больше всего их сочинений, и связано это было с тем, что именно на Руси долгое время сохранялось почитание кирилло-мефодиевской традиции. Как правило, сочинения кирилло-мефодиевского круга отличал прекрасный и именно славянский язык. Они умели находить славянские обозначения для самых сложных богословских и философских понятий. Но их взгляды все-таки не были идентичными, а многие сочинения не дошли вовсе. Не дошел даже перевод Библии, сделанный Мефодием. Последнее, возможно, связано с тем, что в середине XI в., в споре с латинянами об опресноках, речь шла об отношении к Ветхому Завету и иудаизму, так или иначе с ним связанному. В летописи видна рука лишь одного из летописцев, цитировавших Ветхий Завет. И это — летописец Десятинной церкви. А в Печерском монастыре в то же время монаха Никиту, будущего епископа Новгородского, обвинили в «жидовской» ереси на том основании, что он читал Священное Писание на иврите, греческом и латинском языках, пренебрегая славянскими текстами. Провинившегося заставили «забыть» все эти подозрительные языки.
В «Повести временных лет» пересекаются и сталкиваются еще два существенных мировоззренческих представления: отношение к «знамениям» — солнечным затмениям и иным небесным явлениям. Первое представление — знамения могут быть и на добро и на зло — в целом соответствует православному восприятию их как в принципе чего-то нейтрального по отношению к человеческому существованию и лишь о чем-то извещающем.