– Как они охраняют от остальных свои товары? - удивился Оби-Ван.
– Воровская честь. Идемте.
Он привел Оби-Вана в дальний угол склада, где аккуратными рядами были сложены дюрастилловые контейнеры. Добрался до самого дальнего ряда и вытащил имперскую форму офицера невысокого ранга. Задержался на секунду, прежде чем протянуть её Оби-Вану:
– Не говорите мне, что вы собираетесь предпринять. И это последнее, что я для вас делаю.
– Последнее, обещаю, - Оби-Ван взял форму.
– Только не вздумайте переодеться в это здесь, - заявил Тревер, - Вы устроите настоящую панику. Все решат, что вы собираетесь их арестовывать… - он колебался какой-то момент, а потом все же спросил, - Это ради Феруса?
– Я думал, тебе это неинтересно.
– Хорошо, если вы найдете его, скажите ему…
Оби-Ван ждал. Он видел борьбу на лице мальчика. Парню все же было совсем не безразлично, что будет с Ферусом.
– Скажите ему, что он воняет как банта! - с напором брякнул Тревер.
– Обязательно, - хмыкнул Оби-Ван и направился к двери.
Однажды, давным-давно, они с Куай-Гоном шли под кромешным ливнем. Оби-Вану уже казалось, что вокруг него нет ничего, кроме рушащейся на него воды. Каждый шаг давался с невероятным трудом, и он мог только удивляться, глядя на то, как легко и устойчиво движется впереди него его учитель. Оби-Ван вздрагивал от бешеных порывов ветра, бросающих потоки воды ему в лицо, протирал глаза, чтобы хоть что-то видеть; ноги скользили по мокрым камням. А для Куай-Гона словно не существовало дождя.
Он сражался за каждый метр, надеясь только, что учитель не заметит того, насколько ему трудно. Когда же они, наконец, остановились отдохнуть, Оби-Ван мог только без сил прислониться к стене пещеры, в которой они укрылись от дождя. Все было мокрое насквозь - плащ, полевая сумка, ботинки - мокрое и тяжелое от воды, настолько, что ему казалось, что он нес камни в карманах…
Он все еще помнил Куай-Гона, смотрящего на ливень, рушащийся с небес серо-стального цвета.
– Ты просто должен принять дождь, Оби-Ван. Он должен быть частью тебя, продолжением тебя вовне. Если ты будешь бороться с ним, он победит. Принятие - ключ ко всем трудностям.
Ему тогда было четырнадцать. Этот урок, подобно всему, что говорил Куай-Гон, конечно же, касался не только дождя… Жара, ветер, холод… - он учился принимать, а не бороться с этим. …Это вдруг вспомнилось ему теперь, когда на нем была форма имперского офицера. Свежевыбритое лицо, высокомерно-безразличное выражение… Он шел улицами Юссы, не обращая внимания на то, как сжимаются при виде его беллассианцы, как шарахаются, словно от несущего смерть отравленного ветра… Все время, пока он вынужден будет носить эту черную форму, ни взгляд, ни жест его не покажет, насколько он ненавидит каждое волокно этого мундира, воплощающего в себе всё, против чего он был готов бороться не на жизнь, а на смерть…