Григорий Петрович раздул ноздри и сказал хозяину:
— Постараюсь, как честный человек, честно выполнить принимаемую на себя обязанность.
Хозяин посмотрел на него внимательно и задумался.
Григорий Петрович надел белый передник, зачесал волосы ершом и принялся изучать товар. Целый день тыкался носом по кадкам и ящикам и повторял:
— В этой кадке огурцы, в этой кадке чернослив, в этом мешке репа. В той коробке абрикос, в той коробке мармелад, на тарелке грузди. Справа в ящике халва, слева в кадочке икра, в центре макароны…
Хозяин долго слушал, наконец робко спросил:
— Для чего, собственно говоря, вы это делаете?
Григорий Петрович очень удивился:
— То есть как это так «для чего»? Должен же я знать, где что находится.
— Да ведь товар-то весь на виду — взглянете, все и увидите.
Григорий Петрович еще больше удивился:
— А ведь вы, пожалуй, правы. И ваша система значительно упрощает вопрос. Действительно, если посмотреть, так и увидишь. Весьма все это любопытно.
Через недельку обжился, пригляделся и пошел торговать.
— Вам, сударыня, чего прикажете? Творогу? Немножко, по правде говоря, подкис, однако если не прихотливы, то есть сможете. Конечно, радости в нем большой нет. Лучше бы вам купить в другом месте свеженького.
— Да разве это можно? — удивляется покупательница. — Мне ваша хозяйка говорила, что вы специально на какой-то ферме творог заказываете.
— И ничего подобного.
— Она говорила, что, кроме вашего магазина, во всем Париже творогу не достать. Я вот с того конца света к вам ехала. Три пересадки.
— И совершенно напрасно. Пошли бы на центральный рынок, там сколько угодно этого добра-то. Хоть задавись.
— Да быть не может!
— Ну как так не может: мы-то где берем? Я сам через день на рынок езжу и покупаю. Я лгать не стану. Я русский офицер, а не мошенник.
Дама уступила с трудом и обещала, что сама поедет на рынок.
— Вот так-то лучше будет, — напутствовал ее Григорий Петрович.
— А вам, сударь, чего угодно? — оттирая плечом хозяина, двинулся он к новому покупателю.
— Мне — десяточек огурцов.
— Десяток? Не многовато ли будет — десяток-то? Вам, виноват, на сколько же человек?
— На восемь.
— Так вам четыре огурца надо, а не десяток. Огурец ведь здесь не русский, здесь крупный огурец; его пополам разрезать — на двоих вполне хватит. А уж если пять возьмете, так уж это от силы. Я русский офицер, я врать не могу. А вам, сударыня, чего?
— Мне кулебяки на двадцать пять франков.
— Позвольте — да вам на сколько же человек?
— На десять.
— Позвольте — кроме кулебяки ведь еще что-нибудь подадите?
— Ну, разумеется. Суп будет, курица.