Грамматическая Аптечка (Ганькина) - страница 104

Я все равно периодически думаю, что я никакой не учитель. Но уже знаю, что это нормально - так думать. Что все наши взлеты и падения, сомнения и надежды, отчаяние и буйная радость, отвращение к себе и вдруг наоборот, жуткое самомнение - вещи нормальные, раз мы живые (а значит, неравнодушные) люди. Что всё это - закономерные этапы профессионального роста. Так что, будем жить и расти дальше.

А свыкшись с этой мыслью, давайте теперь попробуем увидеть в наших взрослых победах не только радость, но и горечь: ведь если мы победили, то кто же проиграл?

Попробуем также, смирившись, увидеть в наших поражениях не только горечь, но и радость: ведь раз мы проиграли, то кто-то же выиграл! И этот «кто-то» - скорее всего, дети...

ЧТО ТАКОЕ НОРМАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ НА УРОКЕ?

Десять лет спустя: не просто простые вопросы, а путь к ответу

...Вот сидишь ночами, изобретаешь: что бы такое сотворить, чтоб детям понравилось? Придумал! На урок приходишь, думаешь: вот я их сейчас своей придумкой осчастливлю. А они не желают осчастливливаться. Вот тогда и начинаешь сомневаться в своем педагогическом профессионализме.

Лидия Константиновна Филякина, наша с Сергеем Владимировичем Плахотниковым альма-матер в педагогике, говорила: педагогический профессионализм в том, чтобы дать детям на уроке возможность нормальной жизни! Мы понимающе кивали головами: мол, ну да, само собой, - но ничего не понимали...

С

овсем недавно (а прошло между тем уже десять лет) мы с Сережей ездили к Лидии Константиновне Филякиной домой каждый день - за «филькиной грамотой», как мы между собой хохмили. Ездили для того, чтобы сегодня хорошенько заправиться учебным материалом и завтра нести его в класс к детям. А без этого мы просто не знали, как учить наших первых первоклашек читать-писать.

Мы жадно слушали очередную историю про кого-то из ее учеников, научаясь словам, которыми она рассказывала про него, - чтобы срочно понять, что завтра делать с нашим конкретным Лешей или Ильей...

Потом мы стали ездить к ней все реже, потому как встали с четверенек и пошли сами...

Потом мы стали ее избегать: нам казалось, что она-де довлеет над нами, навязывая свой педагогический стиль и не давая расцвесть нашему собственному, единственному и неповторимому.

Потом он расцвел, этот наш собственный стиль, да пышным цветом! И мы стали между собой подтрунивать над Лидиным педагогическим стилем - как нам тогда казалось, «архаическим» (ну а мы-то, разумеется, были в самом что ни на есть авангарде!). Мы почти перестали ей звонить (боялись разоблачения?).

Потом мы стали старше и добрее. Ездили к ней с определенной регулярностью, пили чай и в сотый раз выслушивали ее рассказы, поддерживая на лице дипломатическое удивление (или восхищение - по ситуации)...