Володя неожиданно понял, что яичница на тарелке и секс за стеной так же гармонично сочетаются между собой как торт, украшенный ломтиками сала. Поступать по плебейски — пустую кастрюлю к стенке и ухом, вожделенно прижавшись к прикопченно-облупившемуся ее дну, слушать, слушать ту захватывающую схватку между скромным и слабым целомудрием и наглым и сильным желанием Володе не захотелось. Оставалось одно — пойти подышать свежим воздухом на улицу. Но прежде, чем парень оторвался от яичницы, стула и стола, он успел получить еще одну порцию волнующего эротического диалога.
— Коля, ну не здесь. Ну не могу я здесь… У меня дома все тихо, спокойно, а тут шум, гам за дверью… эта скрипучая кровать, ну не могу… Вот с этим последним "не могу" Володя и выскочил на улицу. "Странный народ эти женщины, — мысли лишенные звукового эротического фона текли спокойно и плавно, — в одной квартире она может с мужчиной заниматься любовью, а в другой квартире с тем же мужчиной она не может". Где-то вдалеке, оставляя голубые сполохи на темном небе проехал троллейбус. "Там может, а с тем же в другом месте — не может", — на мгновение, неясно, в голове у Володи зародилось чувство, что какая-то важная мысль не доползла до его сознания, запутавшись в многочисленных подземных этажах подсознания. Но троллейбус проехал, сполохи от троллейбуса погасли, а Володе очень захотелось добить оставленную на столе в комнате общежития яичницу. "Ну вас с этой любовью, мне кушать хочется", — с этой мыслю он отправился обратно в общагу. Холодная яичница наглядно представляла собой убедительный пример одного из краеугольных камней диалектического материализма — переход количества в качество. Понижение температуры яичницы на несколько градусов — это еще теплая яичница, еще на несколько — тоже еще теплая яичница, а понижение еще на парочку градусов — это уже холодная гадость. "Лучше я бы прослушал эротический репортаж из соседней комнаты и съел бы теплую яичницу", — немудреная мысль лениво проползла уже в сонной голове Владимира…
— … Володька… ну прекрати… ну подожди, дай сказать.
— Еще десять поцелуев и говори.
— Каких десять поцелуев? У меня не то что губы, язык от твоих кусаний распух.
— Люблю бессловесных женщин.
— И много их было у тебя?
— Пока одна, но у меня впереди лет шестьдесят активной сексуальной жизни.
— Так ты у нас оказываешься секс гигант.
— А ты разве не заметила?
— Да ты знаешь, я бы сказала обычный средний уровень, притом на нижнем пределе.
— У тебя что, было с кем сравнивать?
— Теоретически дорогой, теоретически… пока.