Раньше, еще задолго до того, как Володя попал в такой переплет, он как-то раз иронично прошелся на счет этих фемидовских весов: "Неужели и человеческие достоинства и, особенно, человеческие мерзости так мало весят, что для их оценки достаточно этих малипусеньких аптекарских весов. По мне, так Фемиду надо бы изображать за пультом управления весами, вроде тех, которыми взвешивают железнодорожные вагоны". Сейчас, естественно, ему было не до шуток. Две недели качались его весы, две недели решали, где во фразе: "Казнить нельзя помиловать" поставить запятую, вверх или вниз повернуть большой палец руки. Наконец, весы, скрипнув напоследок в виде очередного и, как оказалось, последнего вызова на Короленко, остановились. Запятая во фразе была поставлена, большой палец из КГБешного кулака был нужным образом сориентирован. Владимир был вызван к начальнику 1 отдела. Тот встретил его, сидя за столом, и, кивнув на стул, без всяких предисловий сказал:
— Товарищ Кедров, руководство КБ «Южное» и соответствующие органы пришли к единому мнению, что утеря спецтетради была следствием халатности, а не следствием злого умысла с Вашей стороны. Поэтому решено ограничиться по отношению к Вам строгим выговором с занесением в личное дело. Кроме того, — тут особист сделал паузу, посмотрел на сжавшегося в комок Владимира и закончил, — учитывая, что тетрадь найдена не была и не были выяснены причины и механизм ее пропажи, решено от работы в проектном комплексе Вас отстранить, переведя в другое подразделение КБ.
"Ну вот и все. Казнить не казнили, но кастрировали. Ну нет, ребята. Импотентом я быть не желаю. Я еще слишком молод для этого".
Выйдя из кабинета начальника первого отдела, Владимир зашел в знакомый, ставший почти родным, кабинет, где он написал так много различных объяснительных в последнее время. Найдя на одном из столов лист бумаги, он взял его и крупно, размашисто написал:
Зам. Генерального Конструктора КБ "Южное"
т. В.В.Перепелицыну
инженера-конструктора II категории отдела 103
т. В.С.Кедрова
Заявление
Прошу уволить меня по собственному желанию.
Через два дня с трудовой книжкой в кармане, где последней записью было: "Уволен по собственному желанию", Владимир пересек площадь перед проходной. Природа, наконец, сжалилась над людьми. Первые, крупные капли дождя смачно врезались в разогретый бетон площади. Пахнуло освежающим ветром. Владимир зашел внутрь здания проходной. Подошел к своей кабинке. В ней стоял молоденький маленький азиат с надписью "ВВ"[10] на красных погонах. Из-за его головы вверх торчало дуло автомата. Владимир отдал свой пропуск. На мгновение узкие, хитрые восточные глаза маленького вооруженного азиата встретились с широкими, европейскими глазами высокого безоружного славянина. На мгновение. Турникет сделал четверть оборота. Все — Владимир Сергеевич Кедров больше никогда не пройдет через этот турникет, не окажется по ТУ сторону темно-красной стены ракетостроительного завода. ЭТА сторона встретила его стеной дождя и резким ветром. Первый в этом году настоящий летний ливень. После невыносимого зноя последних дней сразу стало легче дышать. На выходе из проходной столпилось несколько работников КБ и завода. А ливень хлестал. Ливень буйствовал. Но так и должно быть. Слишком мало времени отводиться летнему ливню и слишком много он должен успеть сделать — смести пыль, грязь и другие гадости, накопившиеся и в воздухе и на земле. И люди стояли и ждали. И среди них стоял и Кедров. Среди них, но уже не ИХ. В метрах тридцати от проходной стояла обшарпанная, поцарапанная телефонная будка с побитыми стеклами, продуваемая ветром и заливаемая водой. Она тоже была не ИХ. Кедров засунул руки в карманы. Правая рука нащупала что-то твердое и круглое. Вытянул — двушка. Он вздохнул, посмотрел на небо, на стоящих рядом с ним людей и шагнул от стены на открытый воздух. Дождь в одно мгновение из сухого, причесанного, внешне благополучного человека превратил Кедрова в мокрого, растрепанного жалкого человечка. Этот человечек не спеша зашел в обшарпанную телефонную будку, снял прикованную цепью трубку телефона и стал накручивать цифры потрескавшимся номеронабирателем. За его спиной, на фронтоне здания проходной светились красным светом электронные часы: