— Нет, товарищ капитан... Никаких идей. Может, их на заставу доставить? Пусть под присмотром будут.
— Если у вас нет явных улик, мы не имеем права никого задерживать... — Начальник заставы замолчал. Видимо, теперь он размышлял над обстановкой, потом сказал: — Значит, так: оставайтесь пока в лагере. Обеспечьте неприкосновенность места происшествия. Метеослужба обнадеживает — может, завтра прилетит из отряда вертолет с оперативной группой... И вникайте, лейтенант, вникайте в ситуацию. Ведь кто-то из них — преступник. Не сам же себя этот Мохов в висок ударил?..
Странно устроен человек... Вот, казалось, четко представлял Климов всю картину: знал, что едет не к теще на блины, а сказал начальник заставы эти слова — «ведь кто-то из них — преступник», — и проснулась в душе тоска... Может, в глубине сознания жила надежда, что будут «чужие следы», что какой-то пришелец совершил это ужасное деяние... И тогда начнется привычное для пограничника дело — преследование нарушителя, пусть преступившего границу закона, но все-таки нарушителя, и будет ясно, где он, куда ушел. А теперь что? Четыре человека — все такие разные и вместе с тем обычные, наши люди. И кто-то из них — убийца, кого-то нужно подозревать...
Не было у Климова опыта общения такого рода, не было, и, честно говоря, не хотел он его приобретать.
Как же теперь с ними разговаривать? О чем?..
Все эти мысли переполняли Климова, когда они вместе с Исаевым возвращались к палаткам. Сержант тоже был задумчив, наверно, и его одолевали смутные чувства. Один Джек топал весело, легко — он честно выполнил свою работу.
«Кто же из них? — задал себе вопрос лейтенант. — Шаронов — злой, нервный... У них с Моховым были какие-то неслужебные контакты... Но зачем Шаронову эта смерть? Он сам говорит: успех стоит на грани провала — это для него самое главное... Нет, что-то здесь не так, все сложнее... Никишин тоже странный парень... Труп лежит, товарища твоего убили, а ты веселый, балагуришь, шутишь... Ну не любил ты его... Но все-таки это же человек, рядом преступник ходит — должно же это повлиять... Вася Тужиков боится, что его заподозрят. Если ты не виновен — чего волноваться? Правда, он — бывший заключенный, у них своя психология... Интересно, за что он был осужден?.. Тихомиров недоволен, что влип в это дело: «Зачем я его только взял?.. Будь он неладен...» Значит, моя хата с краю... Известная позиция. Э-хе-хе...»
— Товарищ лейтенант... — прервал его размышления Исаев. — Разрешите обратиться.
Климов молча кивнул.
Сержант шевелил губами, мучительно подыскивая слова, наконец неуверенно спросил: