- Не обижайтесь, Матильда. Но если говорить серьезно, то- настоящий патриот может и должен быть полезен своей родине на любом посту, где бы он ни работал. Надеюсь, вы согласны?
В ответ Матильда молча кивнула.
- И не только одним возмущением, - улыбаясь, добавил Егер. - Ну, а что касается вашей работы, то я не советую вам уходить из ресторана и тем более категорически отвергать ухаживания Ратнера. Он - офицер рейха, человек, по всему видно, влиятельный и может пригодиться. Только по-умному держите его от себя на расстоянии. Думаю, вы с этим справитесь.
Наступила минута молчания.
- Хотите чашечку кофе? - спросила Матильда.
- С удовольствием.
Матильда вышла на кухню. Приготавливая кофе, Матильда думала о Егере. Кто же он на самом деле? Друг или враг? Можно ли ему доверять или нет? Этот вопрос не раз возникал перед Матильдой. С одной стороны, Егер произвел на нее благоприятное впечатление. Обходительный, степенный, чуткий, лояльный, можно сказать, демократически настроенный человек. Этим он нравился и вызывал симпатии. С другой стороны, служба Егера в гестапо смущала ее и порой ставила в тупик. Чем занимается гестапо, известно каждому ребенку. И как после этого совместить дружбу отца, активного подпольщика и революционера, с фашистом? После долгих раздумий, помня рекомендацию отца и следуя собственной интуиции, Матильда решила в конце концов поверить Егеру.
Пока Матильда готовила кофе, Егер подошел к висевшему на стене портрету. Он сразу узнал отца Матильды. Перед его глазами невольно всплыли эпизоды, предшествовавшие его поездке сюда.
...Вот кабинет в доме на Лубянке.
- Товарищ генерал, майор Серов прибыл по вашему приказанию.
- Здравствуйте, Николай Максимович. Садитесь. Познакомились с делом Ганса Гофмана?
- Да.
- Человек он надежный. Сегодня вам организуют с ним личную встречу. Используйте ее, как говорят, на всю катушку.
...Вот он с Гансом Гофманом на даче. О многом говорят. Ганс рассказывает ему о своей жизни в Австрии, о семье, об участии в демократическом движении, о борьбе с фашизмом.
- Когда фашисты подошли к Курску, я твердо решил пойти добровольцем на восточный фронт и тут же отдать себя в распоряжение советских товарищей, - говорит он глуховатым голосом. (Серов слушает его внимательно, хотя об этом ему уже известно из дела Гофмана.) - И вот случай представился, и сейчас я счастлив, что в антифашистском комитете военнопленных вношу посильную лепту в разоблачение фашизма, его сути и целей. Я понимаю, что этого мало, может быть, ничтожно мало, но, если меня позовут, я не пожалею и своей жизни ради уничтожения коричневой чумы...