Валерий Сендеров.
Непоследняя битва
(ИДЕОЛОГИЯ CONTRA РЕФОРМЫ)
1 марта 1881 года Александр II одобрил предложения комиссии Лорис-Меликова, окончательная редакция объявления о созыве депутатских комиссий должна была быть подписана через 3 дня. Час спустя бомба террориста Гриневицкого изменила путь истории, прервав ход российских реформ.
С таким описанием роковых событий мы сталкиваемся нередко. Да как же ещё и описывать их? Кажется, так ясно: получили бы мы через три дня Конституцию… Но в контексте эпохи цепочка событий – как состоявшихся, так и находившихся словно бы на пороге – смотрелась не совсем так, как из сегодняшних дней. И вовсе не были столь оптимистичны оценки современниками, сподвижниками Александра, открывающихся перспектив… Но мы не будем их пока приводить: больно уж они покажутся неожиданными и парадоксальными. Попытаемся прежде разобраться в ситуации в России на ключевом перевале её судьбы. Начнем с простейшего уточнения: преобразования вовсе не были решительно «зарублены» новым царём. Какие-то он прервал, какие-то продолжил. Понижение выкупных платежей и переход к обязательному выкупу, учреждение государственных ипотечных банков, законы о переселениях крестьян… Это и многое другое было очевидным развитием реформ 60-х годов. При неприязни к отставленному военному министру Милютину царь оставил в неприкосновенности плод его трудов: преимущества нового устроения армии были очевидны. Существовало даже мнение, что к концу жизни Александр III готов был окончательно встать на реформистский путь. Так считал Сергей Витте, весьма компетентный и информированный человек. Нет, преобразования не были фактически прерваны. Изменилась лишь, как сказали бы сегодня, сама парадигма российских реформ. Именно, реформы продолжались. Но происходило это уже в другой, новой стране.
Другая страна. «Другая, новая»… Эти определения могут, конечно, показаться эмоциональным преувеличением. Давайте разберёмся в этом важном вопросе. Не стремясь к эффектной парадоксальности. Но если того настоятельно потребуют факты – не отмахиваясь от неё.
Когда в стране кардинально меняются: правящий слой и отношение к праву; идеология; внутренняя и внешняя политика – в их важнейших аспектах – вправе ли мы считать, что сама страна как таковая радикально переменилась? При этом новая страна может декларировать, афишировать свой разрыв с подменённой (так поступал СССР). Или же, подобно Третьему Рейху, не делать этого – в этом случае может даже существовать иллюзия сохранения прошлого… Посмотрим по пунктам: что и как изменилось в России при последних двух её царях.