Как бы то ни было, а федеральная власть предприняла попытку серьёзного изменения управленческой конфигурации на Северном Кавказе, ситуация внутри которого была охарактеризована Дмитрием Медведевым как самая актуальная внутриполитическая проблема России.
«Общественная жизнь на Кавказе имеет своеобразные черты и не может не создавать совершенно особых задач по управлению, отличающихся от общих норм управления Империею. Эти местные особенности жизни нельзя игнорировать, насильно подгоняя их под общеимперские рамки, но необходимо их использовать, организуя в направлении, отвечающем целям единства государства». Эта оценка была дана в начале ХХ столетия выдающимся российским политическим и военным деятелем Илларионом Ивановичем Воронцовым-Дашковым (1837–1916 гг.), который в течение не самого простого для России десятилетия (1905–1915 гг.) служил кавказским наместником. Слова одного из наиболее эффективных российских администраторов на Кавказе являются чрезвычайно актуальными и в наши дни. И сегодня российская власть решает во многом схожие управленческие задачи. Как сочетать общегосударственные правовые установления и политическое единство страны с этнокультурными, конфессиональными особенностями региона? Как более эффективно использовать исторические традиции народов региона, и, напротив, от какого наследия лучше отказаться? Однако современное Российское государство имеет одно принципиальное отличие от своего исторического предшественника. Императорский Санкт-Петербург в первую очередь интересовала лояльность кавказских народов. Их внутренняя жизнь (законы, по которым они судятся, социальные отношения, бытовое устройство) мало волновала наместников (даже таких искушённых, как Воронцов-Дашков). В наше время для сегодняшней России приоритетным вопросом является формирование единой политической российской идентичности (нации не в этническом, а в гражданском смысле). А потому гарантий одной лишь лояльности недостаточно. Требуется создание сложных институциональных механизмов интеграции северокавказских республик в общероссийское политико-правое и социально-культурное пространство.
Новое назначение Хлопонина на Северный Кавказ выглядит неожиданным. В течение двух месяцев после того, как Дмитрий Медведев озвучил идею об «особом чиновнике» на Северном Кавказе, большинство наблюдателей высказывало мысль, что эта должность достанется либо «силовику», либо влиятельному представителю деловой элиты одной из республик региона. Но дело не только в персоне нового кавказского «наместника». Намного более важна его функциональная нагрузка. Александр Хлопонин на своей новой должности будет одновременно работать и в администрации президента, и в федеральном правительстве. Помимо должности президентского полномочного представителя Хлопонин получил пост вице-премьера правительства РФ. Заметим, что нынешнее правительство по своему неформальному статусу и влиянию на социально-политические процессы в стране несопоставимо с правительствами времён Михаила Касьянова, Михаила Фрадкова или Виктора Черномырдина. Нынешний состав кабинета возглавляет Владимир Путин, которого российские журналисты до сих пор в своих материалах называют «президентом страны». Это создает непростую коллизию, как правовую, так и менеджерскую. Совмещение двух аппаратных функций в администрации и кабинете министров – новшество для российской системы власти. Закон о правительстве такую норму не допускает. Вот что говорит по этому поводу сам президент Дмитрий Медведев: «Таким образом, возникнет уникальная позиция, когда одно лицо является и заместителем председателя правительства России, и полномочным представителем президента». Следовательно, нужны изменения в законодательстве о федеральном правительстве. Что бы ни говорили на официальном уровне о прекрасных личных отношениях Владимира Путина и Дмитрия Медведева, короля, как известно, играет свита. Смогут ли аппаратные «свиты» премьера и президента «поделить» Хлопонина? Не создаст ли такая сложная система «двойного подчинения» проблем для оптимального реагирования на кавказские проблемы?