У всех своя технология езды в поезде. Кто-то пытается вжаться в стены. Кто-то схватился и повис на багажных полках. В некоторых вагонах новые автоматические системы поднимают и складывают в стены сиденья: стоячие люди помещаются в вагон компактнее сидячих. Дверь туалета в вагоне открыта и самые отважные едут, прижавшись к унитазу. Женщинам часто везет ехать в отдельном вагоне “только для женщин”, которые недавно ввели в поездах, для женщин опасающихся мужчин, хватающих женщин за мягкие выступающие места в толпе. Это явление называется “тикан” и считается в Японии тяжким преступлением. Поэтому, даже, японцам рекомендуют в поезде держать руки над головой — чтобы избежать обвинений в тикане. То что при этом люди часто падают друг на друга — уже другой вопрос, борцов с тиканом не касающийся. Как и преследующая меня проблема, когда, опаздывая на пересадке, я подбегаю со всех ног к закрывающимся дверям поезда, чтобы обнаружить, что это вагон “только для женщин”, а до соседнего вагона добежать я уже не успею.
Итак, позвольте представиться. Меня зовут Китя Карлсон, я программист, работаю в Токио, живу в пригороде и этим дождливым утром я, как всегда, еду на работу — к следующей цели.
Иностранец по-японски — это гайдзин. Формально, в документах, этим словом называют всех иностранцев, проживающих в Японии. Однако, ни один японец никогда не назовет в обыденной речи гайдзином, например, другого азиата из Кореи или Китая. Для них есть отдельные слова, но слово гайдзин тут не подходит. Соседи — они недостаточно чужие. Ведь на самом деле полностью это слово звучит как “гай-коку-дзин” — что буквально значит “иная-страна-человек”, но японцы торопятся и слово страна обычно пропускают, вот и получается “гай-дзин” — иной человек, чужак. Не очень вежливо, зато кратко и емко.
В том, чтобы считаться гайдзином, есть свои достоинства и свои недостатки. И зачастую в эти две разные категории попадают одни и те же вещи. Одна девушка из США приехала ненадолго по работе в Японию. Как это часто бывает, первые дни на японской земле начались с всепоглощающего страха перед реальностью: и люди не на том языке говорят, и еда в магазинах вся какая-то такая, что даже непонятно, с какой стороны ее кусать, не говоря уж о том, какими столовыми приборами ее едят в культурных домах. Как обычно, нашлось и решение: девушка узнала у подруги на работе телефон пиццерии и тем же вечером поспешила позвонить по указанному номеру. В стране своеобразной азиатской кухни итальянская пицца манила к себе американку, как Штирлица манила родина.