Едва эти слова были сказаны, как Пьера увели.
Раздался глухой удар, и те, которые исполняли обязанности палачей, снова появились. Один из них держал за волосы голову казненного.
Как ни свирепы были присутствующие, но эта ужасная сцена и скорая казнь, громом поразившие виновного, заставили их сердца невольно сжаться.
Смерть прошла между ними. Самые смелые были бледны, самые жестокие испытывали невольную дрожь.
Один Бискар был спокоен и возвышался над толпой силой своей воли и власти.
— Правосудие удовлетворено, — сказал он торжественно. — Но остаются еще двое виновных.
Говоря это, он повернулся к скамье подсудимых.
Кониглю упал на Мюфлие, который, вместо того, чтобы поддержать его, сам упал на скамью.
Это была роковая минута!
— Помилуйте! — прошептал Кониглю.
— Помилуйте! — прохрипел Мюфлие.
Бискар насмешливо глядел на них.
— В самом деле, — сказал он, — эти люди едва стоят удара топора, который убьет их.
— Удара топора! — вскричал Кониглю.
Мюфлие только молча провел рукой по затылку, как бы желая убедиться, что голова у него еще на плечах.
— Возьмите этих людей! — сказал Бискар.
Исполнявшие роль палачей подошли к приятелям, со стороны которых нечего было опасаться сопротивления.
Бискар подозвал одного из палачей и сказал ему на ухо несколько слов.
Увели одного Мюфлие.
Прошло несколько секунд, затем послышался роковой стук, подобный тому, который возвестил о смерти Пьера Жестокого.
— Ох! — только и смог произнести Кониглю.
— Второго! — сказал Бискар.
Когда Кониглю исчез, повторился тот же стук.
Два друга кончили свое земное странствование.
Понятно, что эта двойная казнь снова произвела на собрание тяжелое впечатление.
Авторитет Бискара стал сильнее, чем когда-либо.
— Теперь, — сказал он, — слушайте меня все! Вместо того, чтобы пренебрегать интересами Общества, я, напротив, организовал такое предприятие, о каком никогда никто из вас даже не осмеливался мечтать. Я не хочу, чтобы Волки тратили свои силы на ничтожные и опасные предприятия. Будучи королем, я хочу, чтобы у Волков было королевство, я хочу, чтобы ваши усилия были направлены к великой цели. Одним словом, я желаю вам могущества и богатства.
Гром аплодисментов встретил эти слова Бискара.
— Я не говорил об этом раньше потому, что мой план еще не был готов. Теперь все нити у меня в руках, и настал час открыть все. Но, по нашим законам, я не могу открывать моих планов на общем собрании.
Раздался естественный ропот разочарования.
Но Бискар не обратил на него внимания.
— Я объясню всем двенадцати членам Высшего Совета, находящимся здесь, а вы добавьте к ним еще двенадцать уполномоченных, которых выберете сейчас из своей среды. Этим двадцати четырем я скажу все. Таков наш закон, и мы не имеем права менять его.