Мюфлие и Кониглю бессознательно сделали шаг назад. Но упомянутые нами маленькие вещицы сразу напомнили им о необходимости повиноваться.
— Конец — делу венец! — проговорил Мюфлие.
Где же они находились?
Это был огромный зал, потолок которого терялся во мраке.
В глубине зала стоял помост высотой около фута над уровнем пола. Налево — стул, направо — скамья, огороженная решеткой,
На помосте — стол, покрытый черным сукном.
Впереди — несколько скамеек.
Наконец, немного далее, за решеткой, разделявшей зал почти надвое, чернела большая, шумная толпа.
Все имело классический вид зала судебных заседаний.
Друзей толкнули к скамье, стоявшей справа, то есть, к скамье подсудимых, на которую они опустились совершенно машинально.
Те, которые привели их, стали сзади и, освободив их от оков, вынули кинжалы, готовясь пустить их в ход при первых же признаках неповиновения подсудимых, о чем, впрочем, те и не помышляли.
Место для судей было пусто, точно так же, как и кафедра, за которой обыкновенно стоит прокурор. Над местом для судей, там, где помещается распятие, находился предмет какой-то странной формы, прикрепленный к стене.
Со времени своего появления в зале Мюфлие и Кониглю не могли оторвать глаз от этого предмета, озаренного пляшущим светом факелов.
Вдруг они вздрогнули. То, что приковывало к себе их внимание, был силуэт гильотины, выкрашенной в красную краску. Над ней возвышалась громадная волчья голова.
В эту минуту в толпе произошло движение.
— Суд идет! — раздался голос.
Была ли это галлюцинация?
Но вот трое занимают места за столом. Они одеты в длинные черные одеяния. Лица покрыты черной краской.
На шее каждого из них была узкая красная лента. Казалось, будто это полоска крови, будто отрубленная голова была приставлена к туловищу.
Вслед за ними вошло двенадцать человек, которые сели на скамью, обычно предназначенную для присяжных.
На шее у каждого была такая же полоса, как й у того, кто занял обычное место прокурора.
По толпе пронесся шепот, и раздалось несколько аплодисментов, сейчас же умолкших. Очевидно, эти знаки одобрения относились к только что вошедшим.
Кроме красной ленты на шее, у двенадцати человек, занявших скамью присяжных, было на плече нечто вроде эполета в виде волчьей головы.
Около стола, за которым сидели судьи, стоял другой поменьше, за который сел секретарь.
Затем двое людей, на плечи которых были накинуты волчьи шкуры, приступили к исполнению обязанностей судебных следователей.
— Смирно! — сказал один из них пронзительным голосом.
Сейчас же воцарилось молчание.
Один из судей встал. Видимо, это был президент.