— Входи, послушник! — последовал голос принцессы ещё до того, как мой кулак успел постучать в дверь.
Я поразился и осмотрел занавески на окнах кареты. Они были задернуты наглухо! Может, в стенках кареты была какая-нибудь едва заметная дырка, через которую принцесса могла подглядывать? Иначе как она могла узнать, что кто-то идет, и при этом, что иду именно я?!
— Чего стоишь, святошка? Ты всегда по утрам такой заторможенный?! — насмешливо спросила Люция.
Почувствовав стыд, я поспешно открыл дверь и зашел внутрь кареты. Принцесса была, как всегда, прекрасна. Склонившись над резным столиком, Её Высочество совершала некий непонятный, по сути, любому мужчине утренний ритуал, именуемый в простонародье «наведением марафета!». В данный момент Её Высочество водила по своей нежной щечке тонкой губкой, присыпанной какой-то пудрой, или хрен его знает чем. Смысл действа от меня ускользал, принцесса была настолько прекрасна, что никакие «марафеты» не могли повлиять на её светлый облик, ибо, как писал в своей седьмой книге Святой Великомученик Феофан Миролюбский: «Нельзя усовершенствовать совершенное подобно тому, как нельзя объять необъятное или впихнуть невпихуемое!». Возможно, дело было в необходимости соблюсти саму церемонию прихорашивания, а, может, и просто в привычке.
— Долго ты! — сказала Люция, беря в руки какую-то кисточку, — я вызывала тебя пятнадцать минут назад! В этом гадюшнике водится горячая вода?!
Я подавил в себе изумление. Так вот, значит, с чем была связана атака черно-желтого знака. Через уколы принцесса призывала меня к себе. Но как она это делала? Явно речь шла о каких-то чарах, но обладала ли Люция магическими способностями? Вряд ли девушку мог кто-то профессионально обучить темным искусствам. Вся магия нещадно преследовалась инквизицией на территории Великого Королевства и даже за его пределами. Только святая сила молитв Светлому Владыке была открыта для смертных. И то, для того, чтобы постичь блаженное таинство, нужно было принять послушание и ценой долгого и кропотливого труда в монастыре закалить свой дух до такой планки, чтобы старшие сочли тебя пригодным к служению силе. Любой же женщине, будь-то дворянка или простолюдинка, путь в искусство был закрыт. По утверждению Отцов Церкви, с древнейших времен до нынешних дней женщина являла собой сосредоточение греха гордыни. Жаждой своей неуемной повелевшей мужчине почитать её выше Светлого Владыки, что и привело человечество к немилости Божьей. Так что желающих приобщиться к духовной благодати сестер хоть и охотно стригли в монахини, но доступ к священным алтарям, волшебным реликвиям и оккультным книгам они имели только с тряпкой в руках. Даже для особ королевских кровей Отцы Церкви не делали исключений. Более того, к принцессе Люции должна была быть представлена духовная сестра, которой следовало оградить Её Высочество от всякого увлечения гаданиями или деревенскими любовными заговорами, не говоря уже о полноценном чернокнижии. Так откуда тогда у Люции мог оказаться этот проклятый знак? И как она могла им воспользоваться?