Но я уже не слушал объяснений, я бежал по степи в свой домик, малодушно рыдая и ненавидя вас. После этого меня перестали интересовать ваш приятный голос и манера объяснять. Стало понятно, что дядя Толя — обыкновенный убийца.
Простите меня, Анатолий Анатольевич, — развел я руками — Откуда мне, глупому мальчишке, было знать, что на вашей кафедре не было чучел этих прекрасных и редких птиц? А как без них многое объяснишь студентам? Я недавно был в музее и узнал их. Откуда мне, юному мальчику, было знать, что быть убийцей — это хорошо, что без этого нельзя научиться любить и понимать природу? Думаю, это были не последние и не первые ваши птицы, тем более что они не были "последними в мире". Вы были прекрасным охотником, но таким чемпионом стать не повезло. И нет тут страшного, что одна девочка, а это я знаю точно, ушла из университета навсегда, простившись с биофаком и любимым преподавателем. Думаю, мир ученых не оскудел без нее. Страшно ей стало от убийства. Может быть, таким и должен быть биолог? Откуда мне знать, двоечнику и разгильдяю, все эти ученые тонкости? Не ребенок она была, неужели не понятно неприятности, похмелье. Пусть, дура, еще скажет спасибо, что пальнули вы не в нее, а — подумаешь! — в какую то чету редких куликов!
И, сдается мне, дядя Толя, — продолжал я, — понимаю, откуда берутся биологи, которые легко могут убить младшего брата, а потом сжевать. Примерно такая же программа у студентов медиков. Вот почему к концу учебы у тех, кто выдержал, пропадает жалость и любовь и появляется равнодушное спокойствие при взгляде на человеческое «мясо» и муки, терзающие его. Вот так мы учим и учимся милосердию, доброте и пониманию всего того, что окружает нас. Как я мечтал пальнуть из вашего ружья, дядя Толя, но, слава Богу, случай уберег меня. Вы не успели научить меня убивать.
В домике повисла тишина.
Впрочем, извините меня. Я слишком разошелся, описывая ваши добродетели. Сейчас объясню, почему не собираюсь умирать через неделю на этом питании, хотя у меня всего лишь один желудок и я не похож ни на корову, ни на лошадь. Ничего не скажу нового. Вы это знали и без меня Но знать и понимать — две большие разницы. И все-таки, очень хочется верить, что поймете. Не так уж вы и прекрасны, как считали раньше, дядя Толя, да и студенты не так уж вас любят, — попробовали бы не любить! Знаете, если вы иногда не спите, мучаясь, не понимая состояние бессонницы, не понимая страшных снов, — поверьте мне, это та пара куликов, души которых острыми клювами стучатся в ваше сердце, нарушая его обычный ритм. Наверное, не только одни кулики. Еще волчьи клыки, клыки диких кабанов, острые когти барсуков, мало ли кого вы еще убили! Уважаемый хранитель природы, вы уже, наверное, профессор?