Чего ты хочешь? — спросили они у него.
Силы! — воскликнул он.
Но ты и так сильный, — удивились демоны, — неужели хочешь быть еще сильнее?
— Силы, — повторил Ссаккиссо, — чтобы разрушать… Испугались демоны, поджали хвосты, упали перед Создателем. Сказали:
Помоги, Создатель. Сказали:
Сидит в горах сильный воин. Сказали:
Боимся мы его.
Усмехнулся Создатель — впервые демоны силу его признали — и грозно окликнул он.
Как имя твое? И чего хочешь ты?
Счастья хочу я народу своему. Радости. И имя мое, как у Великого Дракона — Ссаккиссо.
И увидел вдруг Создатель, что демоны опять обмануть его захотели. И выпала у него из левого глаза слеза холодная, яростная, как сталь небесного меча, как холод высокого водопада. И упала слеза на лицо Ссаккиссо, и прозрел он навсегда.
Спустясь с гор, собрал Ссаккиссо мужчин, сказав, что видел Создателя и знает, как спасти их жен и детей.
Засмеялись мужчины, не поверили. И в гневе расколол Великий Дракон каменную глыбу. И поверили навсегда ему мужчины.
А прозрел Дракон высшим видением:
Слишком добрые мы были, с любовью жили, жен своих любили, братьев меньших радостно поедали, и защищать себя не научились.
И собрал он самых сильных мужчин, и очистили они свою кровь от страха. И наполнили они свою кровь силою земли, силой сверкающих водопадов, холодом горных ураганов и огнем слепящего Солнца. Пили они воду, дышали они Солнцем, и стали они воинами — холодными, как снег, сжигающими, как Солнце. И стали они свободны силою своею, жестокостью своею. И замаливают до сих пор грехи любви, черной, демонической. И жены их полюбили за это. И смеялись они, когда радовались. И молчали, когда плакать нужно было…
Дошла эта сила и память о верховном Драконе по имени Ссаккиссо до наших времен. Далеко дошла. Трудно она всегда давалась. Настоящая она, эта сила, издалека и из большого отчаяния и горя вышла.
Все ненастоящее умирает. А тут, гляди, через тысячелетия прошла. Да вот подзабылась всеми. А ведь секреты Создатель раскрыл удивительные и настоящие. Только опять демоны затуманили…
Может быть, кто-нибудь туман тот да разгонит?..
В воскресенье вечером моя милая мама подошла ко мне и напомнила, что кто не работает — тот не ест. И чтобы я подумал об учебе: может, поступать куда-нибудь на вечерний придется. А то, что люди подумают…
Я всю жизнь работала, спину гнула, так что давай, милый, в понедельник утречком восстанови паспорт и устраивайся куда-нибудь на работу получше.
Легко сказать — получше! Двадцать лет — а ничегошеньки не умею делать. Да и не хотелось тогда этого.
Ситуация, честно говоря, была ужасная: каратэ, рукопашный бой милиция как-то аккуратно и незаметно прибрала в свои руки, со страшной силой осуждая раболепие, которое сквозило в этикете. "Советский человек не может кланяться! — аргументировала милиция. — Да и вообще ему свойственно ходить с гордо поднятой головой!"