Он был противный мужик, и я радовался его проблемам.
Я блаженствовал на пляже, хотя душа и трепетала от мысли, что бабушка найдет какого-нибудь специалиста и усилитель починят. Но специалист не находился, и бедная Аля Ханановна (студенты еще называли ее Халявовна, и она откликалась — вот до чего довела третья пенсия) хирела на глазах. Старушка никак не могла найти способа «покушать» меня. Очевидно, я был вкусный, и из мерзкой старушки начал сыпаться песок.
Я блаженствовал под июльским солнцем, подставляя ему все места, которые только мог. Любовался девочками, бегающими по пляжу в том, что они называли купальниками. Малюсенькие лоскутики не закрывали ничего, и от этого по телу разливалась сладкая истома. Там же, на пляже, был у меня один интересный случай. Однажды, искупавшись, я вышел из реки и увидел двух молодых людей, которые что-то сосредоточенно изучали на песке. До меня вдруг дошло, что изучают они мои следы… Конечно, следы у меня были уникальные. Благодаря им меня пощадила Советская Армия. С этим дефектом в нее не брали. Я подошел к ребятам со спины. Один умник тыкал свежесломанной веточкой в мой след. Конечно, он был интересный. Казалось, что прошел человек в странной обуви. На всю стопу была как бы надета дощечка. Абсолютно прямая, без малейших вмятин. А там, где должны были быть пальцы, она заканчивалась, и они четко отпечатывались на песке. Это было плоскостопие в самой законченной степени. Я присел рядом и стал слушать.
Смотри! — радостно проговорил один другому. — Вот и вся тебе теория. Вот это и есть соединение с практикой. Представь себе этого человека: очень короткие кривые ноги, массивный корпус, чрезмерно длинные руки. Какой блестящий пример происхождения человека! Ему, наверное, даже сейчас легче лазить по деревьям.
Предельная волосатость, — подсказал другой.
Да-да, — кивнул его напарник.
Как бы я хотел посмотреть на него, — мечтательно произнес один из них. — Какое должно быть лицо, оно наверняка соответствует всему этому…
Да, обязано соответствовать: приплюснутый нос, вдавленные виски… Великая наука, — обратился один к другому, — а ты говоришь… Что там кость. Тут по следу можно определить все — от и до.
Ребята, вы кто? — не выдержал я.
Антропологи, — гордо произнес один из них.
Двоечники, — злорадно прошипел я, натыкав им целую кучу своих свежих следов.
На них, обалдевших, было смешно смотреть. Мне даже стало их жаль.
Я мог бы хамить бесконечно, но тут заметил ее. Опять худенькая, дрожащая от нежности, так показалось.
Как зовут тебя? — спросил я с сердцем, замирающим от восторга.