– Не убивайте его! Не убивайте! Он друг. Он хороший!
Уже прицелившийся солдат с фонарем, освещающим прячущегося за раскрытыми ладонями Хадиса, поднял пистолет, отводя его от цели, и вопросительно посмотрел куда-то в сторону.
– Вяжите его, чего смотрите? – Раздался голос очень знакомый мне.
– Он ранен. – Сказал солдат и осветил кровь под Хадисом.
– Это не моя! Я не ранен! – Запричитал он и снова попросил: – Не убивайте меня.
Не обращая на него внимания, солдат сказал:
– Рука в крови. Все равно вязать? Не хочется возиться с ним, если он сознание потеряет.
– Давай… тут недалеко остановимся, перевяжем его, чтобы не сдох. А в лагере посмотрим какой он друг.
Серебряный не дал мне посмотреть, как будут вязать моего воздыхателя и потащил меня с дороги в поле.
– Как тебя сюда занесло? – Спросил он на бегу.
– В город ездили. – Ответила честно я.
– Так все же вернулись, кто уезжал. – Удивился он и, показывая, что партизаны внимательно следят за передвижениями жителей и бойцов.
– Нас на собрание потащили в управу. – Ответила я, начиная чуть задыхаться.
Мне приходилось высоко задирать ноги, чтобы не спотыкаться при беге о спутанную траву. Но даже это не помогало. Несколько раз я падала, и Серебряному приходилось мне помогать. Наконец уже довольно прилично отбежав, мы остановились, поджидая остальных. Дождались, отдышались и собирались идти дальше, когда с визгом над нами взлетела ракета.
Командир группы выругался и жестко попросил в следующий раз внимательней быть. Кого-то видно пропустили из раненых и он послал сигнал о нападении.
– Да без разницы. Из деревни точняк выстрелы слышали. – Сказал незнакомый боец, и мы больше не теряя времени, поспешили прочь с открытого поля в сторону недалекого уже леса.
В темном лесном лагере, где дай бог пара костров горела, и то обложенных вокруг высокими изгородями я и Серебряный присоединились к греющимся, а вот Хадиса и еще одного шрама потащили в дом, где обитал, как я помнила Василий.
Серебряный, немного посидев и отогревшись от ночного похода, сказал мне никуда не отлучаться, а сам ушел, кажется тоже к Василию. Слухи о моем возвращении в лагерь быстро облетели его и буквально минут через пятнадцать, к костру пожаловал доктор. Он обнял меня, спросил как здоровье и потянул к себе в землянку поесть. Голодная я была жутко. Уминая у него консервы и хлеб, я отчаянно старалась есть помедленней соблюдая видимость приличий, но не получалось. Я за несколько минут затолкала в себя все и еще минут пять пыталась с набитым ртом все это пережевать. А, видя, как улыбается доктор, я чуть вообще не прыснула смехом. То-то я бы ему там все испачкала.