Через четыре дня, когда я попрощалась с поварами и моими знакомыми офицерами, что покидали буквально на следующий день город, я направилась в мэрию.
Снега за ночь навалило столько, что я изрядно вспотела в своем пуховике, пока добралась до охраняемого здания. На крыльце недалеко от солдат я закурила оставленные мне разносчиками сигареты, чтобы немного отдохнуть, и только выкинув докуренный до пальцев окурок я пошла по лестнице к дверям входа.
В мэрии меня обыскали рядовые шрамы и даже в сумочку заглянули. Я смущалась, но молча все стерпела. Подойдя к женщине разговаривающей с офицером на лестнице, я долго ждала пока они закончат и только потом обратилась к ней. Женщина с удивлением выслушала меня, что я пришла получить работу, хотя бы социальную, и спросила сколько мне лет. Пришлось врать, что уже шестнадцать. По документам ведь было именно так. Женщина назвала мне номер кабинета на втором этаже и я, поблагодарив, поплелась вверх по лестнице. А там… А там от самой лестничной площадки к нужному мне кабинету выстроилась очередь. В основном из женщин и пожилых мужчин. Своих сверстниц я не видела ни одной, а молодых парней по причинам недавно объявленной тотальной мобилизации в очереди понятно быть не могло.
Я заняла очередь за пожилой дамой, и прислонилась к стене прикидывая, сколько мне ждать придется. Получалось уж как-то очень много. Я очень сомневалась, что до конца рабочего дня я смогу зайти в заветные двери. Но когда я почти полчаса простояла на одном месте, то и сомнений не осталось. Я туда не попаду, если что-нибудь не предпринять, осознала я. Ненавязчиво я спросила у женщины передо мной долго ли вообще она стоит. Женщина повернула голову и, презрительно отчего-то на меня посмотрев, сказала:
– Вторые сутки, не удается получить ничего. – Я покивала такому откровению, но это оказалось не все. Женщина, уже не глядя на меня, сказала, чтобы слышали все вокруг: – Да и не всем дают. Многим отказывают. Как жить вообще непонятно. При глядящих хоть быстрее все было. Да и работы побольше. А здесь сутками стоишь, время теряешь, да и не дадут ничего.
В очереди к моему удивлению такие речи поддержали. Расшумелись не на шутку. Солдат стоявший на этаже с автоматом не вмешивался, зато из нужного мне кабинета вышла женщина и сказала громко и возмущенно:
– Если не прекратится шум, мы не будем работать! Всем ясно?!
Пока все стихали я, совершенно не ожидая от себя, плюнула на свое место в очереди и пошла к женщине разъяренной тигрицей осматривающей очередь. На ходу, раскрывая сумку и доставая бумаги, я привлекла ее внимание. Молча, не произнося ни одного лишнего слова, я передала ей оба пакета, с личной печатью Лидера и с печатью Армии. Женщина автоматически взяла их в руки и, посмотрев на печати, кивнула вопросительно мне.