Наташка училась в восьмом классе, и считала себя самой умной в семье.
– Молодец, дочка, хоть иногда от тебя что-то умное услышишь, – похвалила дочку Катерина Савельевна, и быстро объяснила Оле, как она может попасть в обычную школу.
Постоянную московскую прописку получить было сложно. Но Москве требовались рабочие руки. Все, кого брали на работу и селили в общежитии получали временную прописку. Такую же прописку получали родственники москвичей приезжающие у них погостить сроком большим, чем шесть дней. Этим же пользовались многочисленные работники, снимающие угол в Москве, при отсутствии свободных мест в общежитии. Все, сдающие жилплощадь на длительные сроки, оформляли жильцов как родственников приехавших к ним в гости. И хоть все понимали, что это незаконные приработки, власти закрывали на это глаза. Нужны были рабочие, а тем нужно где-то жить.
Поэтому, получить временную прописку было делом несложным, а школа была обязана учить всех, законно проживающих на территории ее района.
– И еще, Оля, ты с утра поедь на вещевой рынок, там поспрашивай, может кто тебе угол сдаст. Там и условия получше найдешь, и цену. На вокзал раньше трех часов смысла нет идти, никого не будет.
Там и познакомилась Оля с Анной Петровной, продающей свои последние ценные вещи, чтоб отправить дочку на лечение в санаторий. Дочь ее была уже замужем и жила с мужем, когда у нее обнаружили туберкулез в ранней стадии. Нужно было хорошее питание, лечение, нужны были деньги. Анна Петровна давно хотела взять студентку или работающую девушку к себе на проживание, но люди когда слышали о туберкулезе дочки, уходили искать другое жилье. Туберкулеза боялись, от него не было спасения. Выживали единицы, остальные, кто раньше, кто позже проигрывали борьбу с болезней. Смертельных болезней было много, но одно дело сгореть за две недели от воспаления легких, а другое, годами бороться со смертью и проигрывать, знать, что жить тебе остался, год, полгода, месяц.
Оля туберкулеза не боялась, она вообще ничего раньше не боялась, лишь после того, как с ней это случилось, у нее появился страх, если это так можно назвать. Она боялась не успеть сделать за эти шесть лет, то, что возможно, все остальное было не страшно. Раньше, когда ей казалось, что она слышит голос, этот голос ей сказал. Каждый твой неправильно прожитый день, это десять тысяч человек, которые могли бы остаться жить. Поэтому не бойся ничего, страшно будет потом, если мы не успеем.
Оля дала Анне Петровне, триста рублей, на год вперед, и попросила только, побыстрее оформить бумаги, чтоб она могла пойти в школу. Она сама пошла с Анной Петровной к паспортистке и оставила ей большой кулек конфет, рассказав как она хочет побыстрее снова очутиться в школе, ведь скоро экзамены. Через день они забрали справку, выданную, для предъявления в школу, о том, что Ольга Стрельцова действительно проживает по адресу такому-то, и занеся ее вместе со свидетельством о рождении заучу школы, быстро решили вопрос с зачислением в ученицы седьмого класса. Анна Петровна знала зауча Ермолаеву Лидию Федоровну еще с времени учебы своей дочери, поэтому Лидия Федоровна быстро задав Оле несколько вопросов по программе, и узнав что девочка готовиться сдавать экзамены по десятому классу, зачислила ее в седьмой, сказав что все остальное может решить только директор. Директор был новым, но его не было в тот день на работе, и Оля с ним познакомилась на следующий, когда пришла на уроки. Она сразу поняла, что с ним будут проблемы, но не думала что настолько крупные.