По лицу дяди Вани было видно, что он матерно выругался, но вслух не прозвучало ни звука.
- Я ведь просил: не предпринимать ничего. Ну неужели так сложно понять?!
- Что понимать-то! - Немедленно окрысился Паша. - Сколько можно ждать? Сидим, как... Уроды какие-то.
Дядя Ваня устало потер переносицу.
- Ну хорошо. Вот ты его привел... то есть, принес. Прекрасно. И что мы будем с ним делать?
Паша даже опешил:
- Как - что? Это же "язык". Допросим его, хоть какая-то информация появится.
- Это понятно. А ты не подумал, что рядовой член "Таллиннского меча" может быть просто не в курсе, что замышляет верховное командование? Много ли знает рядовой солдат о стратегической важности своих действий, если вообще задумывается об этом?
Павла было не просто сбить с толку:
- В чем-то ты, конечно, прав. Но обрати внимание, это не рядовой член, как ты выразился, а явно кто-то из верхнего эшелона. Типично прибалтийская внешность - по-моему это кое-что значит. Следовательно, он может знать кое-какие секреты, пусть не все.
- К твоему сведению, типично прибалтийскую внешность имеют, в большей или меньшей степени, все сто процентов членов "Таллиннского меча". Не его спортивной части, которая для афиши, а той организации, ради которой "Таллиннский меч" и организовывался. И конкретно этот ее участник, если когда и видел вашего друга, то никак не может знать, где его можно найти.
- Но допросить-то его ты можешь? - Угрюмо спросил Паша.
Дядя Ваня обреченно вздохнул.
- Могу, конечно. И, поскольку он уже у нас, сделаю это обязательно. Но я тебя очень прошу - не надо никакой самодеятельности. Хорошо?
Паша не ответил и вышел из комнаты. Мы потянулись следом, а дядя Ваня принялся рассматривать пленника как редкий вид бабочки: с восторгом и отстраненным интересом. Дальше я уже не видел, да и не очень хотелось, если честно.
Из окон Таллиннской префектуры полиции видно кладбище. Помимо собственно кладбища также виден указатель установленный на границе кладбища. Стрелка на указателе направлена вглубь погоста, а надпись уверяет, что именно там находится больница. Следователь по особо тяжким преступлениям Владислав Пашковский тяжко вздохнул и отвернулся от окна. Вид кладбища навевал мрачные мысли и желания, а также настраивал на философский лад. Однако для философии было не время.
Влад снова вздохнул и принялся в который раз просматривать фотографии, сделанные с той самой записи, сделанной пьяными финнами. Господи, ну почему у них была видеокамера?! Списали бы все на белую горячку и дело с концом! Нет, по закону подлости камера была, аккумулятор в ней был заряжен, а финн умудрился навести прямо на место действия. Слава богу, удалось вовремя урезать запись и на телевидение попала не полная версия. Потому что тогда в городе началось бы не известно что.