- Ну ничего. Вот закончим с этим делом - разберемся и со смертью Архивариуса.
Сотник старался слушать с расслабленным лицом. Показалось ему или нет, что Мастер стрельнул очень выразительным взглядом? Сотник глубоко затянулся и, выдохнув, постарался закрыться дымом.
Мастер еще сделал несколько проходов по комнате, а потом с размаху опустился в кресло напротив Сотника. Протянул руку за трубкой, но не донес ее и замер, пораженный. Чем пораженный, Сотник не понял. Мастер вскочил, замер, вслушиваясь в что-то далекое, а после, разом потеряв веселость и став предельно собранным и суровым, сказал. Нет, не сказал, а приказал.
- Немедленный сбор. Всех, кто есть. Возле Кик-ин-де-Кёк. Через полчаса максимум они должны быть там, с оружием. И вами, Сотник, во главе.
- За полчаса мне не собрать всех.
- А скольких можете?
Сотник задумался на секунду:
- Пятнадцать, может двадцать человек.
- Очень хорошо. Вполне хватит. Если мы не опоздаем. А если опоздаем, то количество роли не сыграет.
Сотник хотел было спросить, почему количество может оказаться не важным, но проглотил вопрос. Мастер был в таком состоянии, что мог не задумываясь испепелить, а через пару часов все станет ясно само собой. Лучше помучиться неизвестностью, чем быть развеянным сквозняком.
Мы добирались до города на машине. Дядя Ваня очень нервничал, но по-хорошему, как в нетерпении от долгожданной встречи. Объяснять что либо он отказался, хотя Степан, в свойственной ему манере "в лоб", спросил.
- Все потом, все потом. - Все что сказал дядя Ваня и умолк до самого города.
Набились в машину все, включая Вадима. Ленка сидела у меня на коленях, на переднем сиденье устроился дядя Ваня, Паша рулил. Хорошо хоть, что было уже достаточно поздно, поэтому встретить полицейский патруль было маловероятно, тем более за городом, но риск все-таки был.
Припарковались, как обычно, возле Балтийского вокзала. Дядя Ваня выскочил первым и в нетерпении вышагивал возле машины, ожидая, пока мы все выкарабкаемся из нее. Едва Паша закрыл машину и пикнула, включившись, сигнализация, как он не оглядываясь устремился в Старый город. Мы, скучившись, побежали за ним.
Ночью в Старом городе народу не меньше, чем днем. Но об этом я уже, по-моему, говорил. Дядя Ваня, как слаломист, обходил людей на большой скорости и минимальными зазорами, мы едва поспевали за ним. Выбежав на Ратушную площадь, дядя Ваня остановился и замер, склонив голову на бок, прислушиваясь к чему-то внутри себя. Потом он выставил вперед руку, и начал медленно вести ее вокруг себя, как будто ловя пеленг. Долго, невероятно долго по моим ощущениям, он что-то выискивал в пространстве, а потом неожиданно замер. Недоуменно посмотрел в ту сторону, куда показывала его рука, задумчиво посмотрел на руку, решая про себя, стоит ли доверять ее показаниям. Наконец он пришел к общему знаменателю и медленно двинулся в сторону площади Свободы. Он шел все еще сомневаясь, правильно ли идет. Так он прошел Харью, вышел на площадь и дошел до Хромой лестницы. Там он снова остановился, недоуменно посмотрел в сторону улицы Розинкрантси, на другой стороне площади Свободы, потом покрутил головой, закрыв глаза, став похожим на собаку, идущую верхним чутьем. Открыв глаза, с укоризной посмотрел на Розинкрантси, а потом уверенно повернул и побежал по лестнице наверх, к Кик-ин-де-Кёк. Не останавливаясь возле нее, он прошел на лужайку у подножия Девичьей башни и залез в пролом в стене.