- Вопрос на засыпку. - Подвел я итог своим раздумьям.
Мы даже не стали прикидывать, как это можно будет выяснить: придет время и дядя Ваня или сам скажет, или выясниться другим способом. Поэтому мы спокойно заснули.
Сегодня же, во время моего очередного рейда по городу, мне почему-то вспомнился этот разговор. Наверно, все эти люки и проходы, за ними скрывающиеся, навевали на мысли о вечном. Эти камни, паутина, пыль были свидетелями каких-то событий, значительных или не очень, хранили в своей памяти прошедшие мимо столетия. Как дядя Ваня. Когда он начинал рассказывать о каких-нибудь событиях из прошлого, то делал это с уверенностью очевидца. Представьте, что некто рассказывает вам о новом фильме. Всегда будет ясно, смотрел он его сам или где-то прочитал о нем. Разница в нюансах, в мелких деталях, которые позволяют очевидцу говорить с той подкупающей уверенностью, которую не подделать. Так и дядя Ваня: он не настаивает на своей версии событий, но ты веришь ему безоговорочно. Сомнения возникают потом, когда ты начинаешь сравнивать то, что слышал сейчас с тем, что ты знал до этого. Но когда дядя Ваня говорил ни тени сомнения у тебя не возникало.
За такими размышлениями я совершенно автоматически поддел маленьким ломиком очередной люк и отвалил его в сторону, прямо под ноги прохожему, которого не заметил. Прохожий неожиданно встал, как вкопанный, будто вспомнил нечто очень важное, и тем самым избежал падения люка на ноги. Люк, громыхая и подпрыгивая, улегся на мостовой в пяти сантиметрах от его ног, а прохожий резво продолжил свой путь шагнув по люку, но не заметив его.
Вот еще одна странность, в дополнении ко всем прочим. Мы ходим по городу увешанные холодным оружием, в самых неожиданных местах, иногда многолюдных, ворочаем тяжеленные чугунные люки, а окружающие никак на это не реагируют. Дядя Ваня, после той памятной ночи, когда все выключились у камина, помимо прочего, обрадовал нас новостью, что мы теперь все потенциальные волшебники. Правда, радоваться нам не стоило, поскольку из всех нас только Ленка и стала учиться чему-то - до сих пор не знаю чему! - но кое-какие способности проявились и у нас. Степашка, к примеру, теперь мог прикуривать от пальца, чему немало порадовался, но радость его была не долгой: тяга к никотину у него начала выветриваться с космической скоростью. Я получил способность видеть в темноте: теперь я мог читать мелкий газетный шрифт в кромешной мгле так же ясно, как и при свете солнца. Небесполезный талант, особенно если учесть, сколько колодцев и подземных ходов я облазил за последнее время, и далеко не все из них имели отношение к тем, что искали мы. В смысле, были без золотистого свечения.