У него был другой приятный сюрприз для меня: книга. Мы постоянно торговали романами взад и вперед, и когда я легла на траву, скользя по страницам, странный теплый покой расцвел во мне.
— В следующий раз принеси свою скрипку, — сказала я, положив книгу. — Я хочу снова услышать как ты играешь.
Он потянулся ко мне, его рука нашла мою. Мы переплели наши пальцы вместе и смотрели на закат. — Не здесь, — сказал он, — Не хочу публичных концертов.
— Ты для всех само очарование, — сказала я. — Весь город встанет в линию и станцует по твоей команде, прямо как мальчик-крысолов из сказки.
Он засмеялся, таким золотым смехом звучал каким не бывает даже солнце. — И что потом я будут с ними делать?
— Выстроишь и пошлешь их подальше чтобы мы могли остаться одни.
— Мы одни, — сказал он, снова смеясь. — Вроде как.
Я перевернулась и наклонилась к нему. Нас окружили тени, падающие от окружающих деревьев. — Одни, наконец.
Я опустила губы и поцеловала его, что удивило нас обоих. Я не хотела этого делать. Мы никогда не целовались раньше. Я сдерживала себя от него, зарабатывая наказания от Бастьена. Я никогда не могла заставить себя брать энергию Люка и сократить его жизнь. Тем не менее, что-то пришло ко мне именно тогда. Это, возможно, было мое более раннее серое настроение или чувства, которые устрашающе походили на любовь во мне. Независимо от того, что это было, будучи суккубом, это не имело значения.
Ну, не имело, пока его энергия не начала перетекать в меня. Наш поцелуй становился более интенсивным, наши губы, более требовательными. Его душа блистала настолько ярко, что даже одного поцелуя было достаточно, чтобы испытать его энергию. Это было великолепно. Все мое тело трепетало и от этого, и от его прикосновения.
Он обернул руку вокруг моей талии, и несознательно, я начала расстегивать рубашку. Он перевернул меня так, чтобы теперь я была на спине, и его рот опустился на мою шею. Юбки до колен этого времени дали ему легкий доступ к моей ноге, и я прижалась к нему ближе, дергая за одежду, пока его голодные губы двигались все дальше и дальше вниз. Все время та красивая жизнь наполняла меня. Я тонула в этом.
Когда его губы достигли ложбинки между моих грудей, словно какой-то толчок вернул его к реальности. Он остановился, обвел рукой мои волосы и посмотрел прямо в глаза.
— Боже, — сказал он. — Мы не можем. Не сейчас.
Извечная мантра всех высоконравственных мужчин.
— Мы можем, — сказала я, удивляясь умоляющей нотке в моем голосе. Это была своего рода привязанность, которую я чувствовала разговаривая с ним, без всяких обсуждений на повестке дня Ада. Я хотела… нуждалась в том, чтобы быть к нему ближе.