Председательствовавший на дворянском собрании граф Каховский, после обсуждения хозяйственных тем, переходил к моему вопросу, и давал слово Лагарпу, мой учитель перебрался в Нижний в след за мной. Идеи главенства закона и способы ее реализации тронули швейцарца, и он стал помогать мне в составлении планов, законопроектов. На собраниях он оттачивал спорные моменты, которые возникали у нас. Уже в марте к обсуждению присоединились княгиня Дашкова, директор Российской Академии, и Бакунин, Павел Петрович, помощник графини и директор Петербургской Академии Наук. А директор Московского Университета Фонвизин Павел Иванович направил к нам Чеботарева Харитона Андреевича, профессора этого же университета и к тому же специализирующегося на русской истории.
В марте, двадцатого числа, когда на Оке и Волге уже начал трещать лед, в нижний прибыл профессор Чеботарев, которого я разместил в доме уездного предводителя дворянства барона Кнорринга, попросту в моем доме свободных мест уже и не было. Барон же приезду такого гостя был рад, и проблем с размещением не возникло.
- Ваше высочество, - обратился ко мне Харитон Андреевич. Профессор сидел на стуле, прямо возле окна, в одной руке держал бокал с коньяком, который я выписал себе из Петербурга, а в другой трубку. Затянувшись Чеботарев продолжил.
- Ваше высочество, я читал ваши записи и проекты, часть мне предоставил многоуважаемый Фредерик, - учтивый кивок в сторону моего учителя, - что-то я получил из Петербургской Академии. В них вы много говорите о парламенте, о вопросах его формирования, проблемах честного выбора. Но у России уже есть опыт так называемого parlementarisme. Это Земский собор и земства. К тому же это хорошо сходится с нашими традициями. Выборы через представителей гораздо легче организовать, а земства обеспечат честность этих представителей. Мне кажется нужно начать с земств. И вы, как наместник и внук императрицы можете попросить особых условий и провести experience.
- Павел Петрович, если вы согласитесь помочь, то я решусь на это, - достаточно твердо заявил я.
- Это может быть очень интересно и познавательно, я с вами, ваше высочество.
- Бумагу мне, перо и чернила, - крикнул я.
В доме тут же пошло шевеление.
- Et deplacer la table, leur majeste va ecrire! (И подвиньте стол, их величество писать будет!) - разгоряченный Лагарп был просто на взводе, как же, он может увидеть самые серьезные преобразования в России, и не только увидеть но и участвовать.
На стол, который материализовался перед мною легла чистая скатерть и бумага с пишущими принадлежностями. Написав прошение я отдал его одному из секретарей, которые всегда присутствовали на малых собраниях.