Татьяна. Посмотрим. (Пауза. Тетерев раскуривает трубку.) Зачем вы трубку курите, а не папиросы?
Тетерев. Удобнее. Ведь я — бродяга, большую часть года провожу в дороге. Вот опять скоро уйду. Установится зима, и я — в путь.
Татьяна. Куда?
Тетерев. Не знаю… Да ведь это все равно…
Татьяна. Замерзнете где-нибудь… нетрезвый…
Тетерев. В дороге — никогда не пью… А и замерзну — что ж в этом? Лучше замерзнуть на ходу, чем сгнить, сидя на одном месте…
Татьяна. Это вы на меня намекаете?
Тетерев(испуганно вскакивая). Боже упаси! Что вы? Разве я… я не зверь!
Татьяна(с улыбкой). Да вы не беспокойтесь. Меня ведь это не обижает. У меня потеря болевой чувствительности.
(С горечью.) Все знают, что меня нельзя обидеть. Нил, Пелагея, Елена, Маша… Они ведут себя, как богачи, которым нет дела до того, что чувствует нищий… что думает нищий, когда видит, как они кушают редкие яства…
Тетерев(сморщив лицо, сквозь зубы). Зачем унижение? Надо уважать себя…
Татьяна. Ну, хорошо… оставим это! (Пауза.) Скажите мне что-нибудь… про себя! Вы никогда не говорите о себе… Почему?
Тетерев. Предмет большой, но неинтересный.
Татьяна. Нет, скажите! Почему вы… так странно живете? Вы кажетесь мне умным, даровитым… Что случилось с вами в жизни?..
Тетерев(скалит зубы). Что случилось? О, это длинная и скучная история… если ее рассказывать своими словами…
Я —
Солнца, счастья шел искать…
Наг и бос вернулся вспять,
И белье и упованья
Истаскал в своем скитанье.
Но это объяснение красиво слишком для меня… хотя оно и кратко. К нему добавить надо, что в России удобнее, спокойнее быть пьяницей, бродягой, чем трезвым, честным, дельным человеком. (Входят Петр и Нил.) Только люди безжалостно прямые и твердые, как мечи, — только они пробьют… А! Нил! Откуда?
Нил. Из депо. И после сражения, в котором одержал блестящую победу. Этот дубиноголовый начальник депо…
Петр. Наверное, тебя скоро прогонят со службы…
Нил. Другую найду…
Татьяна. Знаешь, Петр, Шишкин поругался с Прохоровым и, не решаясь сказать это тебе лично…
Петр(сердито, раздражаясь). Черт бы его побрал! Это… возмутительно! В какое идиотское положение он ставит меня перед Прохоровым? И, наконец, лишает возможности быть полезным другому товарищу…
Нил. Ты погоди сердиться! Узнал бы прежде — кто виноват?
Петр. Я это знаю!
Татьяна. Шишкину не понравилось, что Прохоров антисемит…
Нил(смеясь). Ах, милый петушок!
Петр. Ну, да! Тебе это нравится. Ты тоже совершенно лишен чувства уважения к чужим взглядам… дикие люди!
Нил. Постой! Ты сам-то разве склонен юдофоба уважать?
Петр. Я ни в каком случае не сочту себя вправе хватать человека за глотку!