Ишь… поют. Суббота, а они поют…
(Пение приближается, поют в два голоса.) Наверное — мастеровые. Чай, пошабашили, сходили в кабак, пропили заработок и дерут глотку…
(Пение под окнами. Нил, прислонив лицо к стеклу, смотрит на улицу.) Поживут эдак-то год… много — два, и — готовы! Золоторотцами будут… жуликами…
Нил. Кажется, это Перчихин…
Акулина Ивановна(из двери). Отец, иди ужинать…
Бессемёнов(вставая). Перчихин… тоже вот… бесполезной жизни человек… (Уходит.)
Елена(проводив его взглядом). А у меня… удобнее чай пить…
Нил. Вы очень остроумно разговаривали со стариками.
Елена. Я… он меня смущает… Он не любит меня… и мне это как-то… неприятно… даже обидно! За что меня не любить?
Петр. Он, в сущности, добрый старик… но у него большое самолюбие…
Нил. И он немножко жаден… немножко зол.
Поля. Ш-ш! Зачем говорить так о человеке за глаза? Нехорошо!
Нил. Нет, быть жадным нехорошо…
Татьяна(сухо). Я предлагаю оставить… этот предмет без обсуждения… Отец может каждую минуту войти… Последние три дня он… не ругался… старается со всеми быть ласковым…
Петр. И это ему стоит не дешево…
Татьяна. Надо ценить это… Он стар… он не виноват в том, что родился раньше нас… и думает не так, как мы… (Раздражаясь.) Сколько жестокости в людях! Как все мы грубы, безжалостны… Нас учат любить друг друга… нам говорят: будьте добрыми… будьте кротки…
Нил(в тон ей). И садятся верхом на шеи нам и едут на нас…
(Елена хохочет. Поля и Тетерев улыбаются. Петр что-то хочет сказать Нилу и идет к нему. Татьяна укоризненно качает головой.)
Бессемёнов(входит, окидывает Елену недружелюбным взглядом). Пелагея! Там в кухне — твой отец… Поди-ка да скажи ему… чтоб он… в другой раз пришел… когда будет тверезый… да! Ты-де, папаша, иди домой… и все такое!
(Поля и Нил за нею — уходят)
Бессемёнов. Вот… поди и ты… Погляди-ка на будущего… мм… (Обрывается, садится за стол.) Вы что… молчите? Я замечаю, что как я в дверь — вы все сожмете губы…
Татьяна. Мы… и без вас… не много говорим…
Бессемёнов(глядя исподлобья на Елену). А над чем смеялись?
Петр. Так это… пустяки! Нил…
Бессемёнов. Нил! Все от него идет… я так и знал…
Татьяна. Налить вам чаю?
Бессемёнов. Налей…
Елена. Дай, Таня, я налью…
Бессемёнов. Нет, зачем вам беспокоиться? Мне дочь нальет…
Петр. Я думаю, — ведь все равно, кто нальет? Таня нездорова…
Бессемёнов. Я тебя не спрашиваю, как ты думаешь на этот счет. Если тебе чужие люди ближе родных…
Петр. Отец! Ну, как тебе не стыдно?
Татьяна. Начинается! Петр, — будь благоразумен.
Елена(натянуто улыбаясь). Ну, стоит ли…
(Дверь широко растворяется, и входит Перчихин. Он выпивши, но не сильно.)