В четверть десятого утра Норма Брюта разбудил шум детских голосов и звуки музыки, исторгаемые на весь дом радиоприемником в кухне.
В мятых трусах он прошаркал к задней двери и выглянул во двор. Шум не прекращался. Тогда он крикнул:
— Эй вы, там, сейчас же прекратите!
Шум стих. Люк и Бобби выглянули из-за старого грузовика, в котором он любил играть в прятки. Как всегда, когда он видел своих детей, Нормом овладевали одновременно два чувства — нежность к ним и желание выпороть.
— Да, папа, — отозвался девятилетний Люк.
— Да, папа, — вторил ему Бобби, которому недавно исполнилось семь.
Норм мгновение постоял, глядя на них, и с силой захлопнул дверь. Придерживая ее рукой, он посмотрел на стул, на котором горой была свалена его одежда. Вот стерва, подумал он. Даже брюки не могла повесить как следует!
— Лила! — позвал он.
Ответа не последовало. Он сделал движение к двери, намереваясь спросить Люка, куда подевалась его чертова мамаша, но передумал.
Не стоит спрашивать об этом детей. И потом, после вчерашнего у него раскалывалась голова. А ведь он и выпил-то всего ничего — какие-нибудь три кружки пива с Хапом! Во всем виновато вчерашнее происшествие. Женщина с ребенком в машине, мертвые, и этот парень Кампион, умерший по дороге в больницу. К моменту возвращения Хапа полиция успела приехать и уехать и гробовщики забрали трупы. Вик Палфрей дал показания за всех пятерых присутствовавших. Коронер, внимательно выслушавший его, сказал в конце допроса:
— Ни в коем случае не холера. И не нужно пугать людей рассказами о случившемся. Они погибли от отравления, и именно так сообщат об этом газеты.
Норм принялся одеваться. Головная боль не утихала. Эти дети могли бы играть потише! И кто только придумал каникулы?
Он заправил рубашку в брюки и босиком прошел в кухню. Из окна лился яркий солнечный свет.
Радио надрывалось на полную громкость:
Детка, неужели ты смогла бы убить своего парня?
Ведь он так предан тебе?!
Неужели ты смогла бы сделать это, детка?
Когда передают «кантри-мьюзик» в исполнении этих чертовых негров, настроение всегда улучшается, подумал Норм. Внезапно он заметил лежащую на приемнике записку. Он взял ее в руки и прочел:
Дорогой Норм,
Салли Ходжес попросила меня посидеть утром с ее малышами и пообещала заплатить доллар. К обеду я вернусь. Если захочешь есть, возьми в холодильнике сосиски. Люблю тебя, милый.