Твою мать…
Чеченская республика Ичкерия
Харсеной, дом Ахметханова
20 июля 1999 года
– Красный! Первый этаж чист. Потери – один трехсотый! (одного из казаков красной команды достала отрикошетившая от стены пуля, она была уже на излете и застряла неглубоко под кожей, но болела и жгла изрядно)
– Белый! Второй этаж захвачен! Один трехсотый!
– Фаза два! Пулеметчик на крышу! Двое – к окнам! Держать периметр дома! Двое – со мной, в подвал!
Чеченская республика Ичкерия
Харсеной
дом Ахметханова, подвал
20 июля 1999 года
– Отец Александр! Проснитесь! …
Накануне Сашка и Отец Александр говорили долго, почти до глубокой ночи. Сначала подросток боялся незнакомого человека, к тому же у него были насчет отца Александра очень даже серьезные подозрения – он понимал английский язык и слышал, что и каким тоном отец Александр сказал второму заложнику, которого привели вместе с ним. Но постепенно они разговорились, и Сашка поведал священнику очень многое, наверно даже слишком…
– Что?
Отец Александр проснулся мгновенно. Наверху, приглушенная толстым бетонным полом явно грохотала жестокая перестрелка.
– Это за нами – сказал священник – вот видишь, а ты говорил, что Бог не помогает хорошим людям. Скоро мы выйдем отсюда. Верь и все будет хорошо …
Примерно через десять минут кто-то сильно стукнул в дверь и крикнул
– Отойти от двери!
– Папка – Ленка рванулась к двери, Сашка едва успел поймать ее, прижал к стене, отодвинулся подальше от входа в подвал.
У двери раздался гулкий хлопок, часть двери вместе с замком вывалилась наружу. Отчетливо запахло химией. Наконец дверь распахнулась, в дверном проеме стоял чумазый, весь перепачканный, обросший черной бородой, в грязном НАТОвском камуфляже, с ваххабитской повязкой на голове, с намертво зажатым в руках тяжелым пулеметом – но свой, родной по крови, русский человек. Сашка почувствовал это спинным мозгом.
– Целы … – как-то растерянно произнес человек…
Чеченская республика Ичкерия
Харсеной, дом Ахметханова
Второй этаж
20 июля 1999 года
Доложив о потерях, Павел с пулеметом бросился к окнам, выходящим на улицу, через коридор дома. Замер – ранение напомнило о себе. На ощупь вытащил специальный перевязочный пакет, достал что-то типа большого пластыря с бактерицидным слоем посередине и клейким по краям, задрал куртку, рванул пропитанную кровью тельняшку. Рана уже почти не кровоточила, но весь бок тельняшки был мокрым от крови. Сцепив зубы, приложил перевязочный пакет к ране, рану обожгло, перед глазами поплыли цветные круги. Терпи, казак, атаманом будешь! Подхватив пулемет, казак пробежал несколько метров, прижался к стене, осторожно выглянул в окно. Вовремя – боевики уже были в метрах от забора, почему то не стреляли. Где пост на крыше – неужели снайпер снял?! Павел прицелился из пулемета прямо через стекло, тут что то мелькнуло прямо перед окном, упало на землю, перед самым забором оглушительно грохнул взрыв. Казак едва успел спрятаться за стену – налетела ударная волна, с серебристым звоном посыпалось стекло. Павел снова выглянул – подходившие к дому боевики желали на земле, разбросанные взрывом Ф-1, которого они не ожидали – тут, отвечая на мысленный вопрос Павла, на крыше оглушительно зарокотал ДШК, сметая моджахедов вдали – жив, курилка… Первый номер белой штурмовой группы улыбнулся и, положив ствол пулемета на окно, принялся искать цели…