Это не он, подумал я. Это что-то другое, что лежало на дне не один год.
Человек, стоявший у руля, с носа перешел на корму, и они вдвоем перевалили мокрый тюк через борт.
Я посмотрел на отца. Выражение лица у него было очень странное.
— Женщины, — сказал он. — Вот, Джек, — сказал он, — до чего человека может довести неправильная женщина.
Хотя я не думаю, что он действительно так считал. Я думаю, он просто не знал, кого винить и что сказать.
Мне кажется, именно с тех пор у отца все и пошло наперекосяк. Совсем как Пень, он стал другим человеком. Та рука, которая поднялась над водой, а потом опять опустилась, будто подала вещий знак: прощайте хорошие времена, добро пожаловать времена дурные. Потому что иных мы больше и не видели с тех пор, как Пень утопился в черной воде пруда.
Неужели так всегда бывает, когда умирает друг? И тех ребят, что остались жить, непременно будто бы сглазит.
Впрочем, я уже говорил, Перл-Харбор и необходимость перебраться в дом собственного отца, тоже сказались на отце, еще как.